«Летом 1903 года промысловые станции в Финнмарке получили только 445 китов», — указал Шенинг. Объем промысла варьировался каждый год, но стал явно меньше, чем раньше. Теперь промысловикам приходилось уходить далеко в море, чтобы найти кита, часто вплоть до острова Медвежий или Шпицбергена. После забоя туши китов буксировали на побережье Финнмарка.
«Синий кит практически исчез с норвежского побережья, то же самое грозит и сельдяному полосатику», — предупреждал представитель партии левых Кнут Йоханнес Хоуген, директор школы из Кристиансанна. Многие соглашались с тем, что популяция значительно сокращается, хотя некоторые смотрели на ситуацию более-менее оптимистично.
Директор Хоуген выделился во время этих обсуждений тем, что обратил внимание на другую важную особенность этого крупнейшего в мире животного, помимо источника сырья. «Кит является своеобразным реликтом древнейших гигантов, — считал он, — и представляет собой значительный естественнонаучный интерес. С моей точки зрения, это главная причина, чтобы взять этот вид под охрану, так как нужно предпринять попытку остановить его истребление ради него самого».
Противники охранного закона считали, что для сохранения китов необходимо международное соглашение. Поскольку ничего подобного пока не предвидится, то охранные меры окажутся бесполезными; утверждали даже, что принятие Норвегией охранного закона ускорит полное истребление этих животных.
«Промысел предыдущих лет показал, что можно вполне успешно перерабатывать добычу на борту», — сказал представитель от партии правых Юхан Лоте из Бергена. Он считал, что охранные меры заставят китобоев строить плавучие фабрики и вытапливать ворвань из подкожного жира прямо в международных водах. Тогда остатки туши пойдут в отходы. Китобоям придется добывать больше китов, чтобы промысел приносил какую-то прибыль. «Я почти полностью уверен в том, что если это будет продолжаться хотя бы некоторое время, то кит станет музейным экспонатом, — сказал Лоте. — В любом случае, он будет изгнан из норвежских прибрежных вод».
Никто не упомянул об этом в Стортинге, но еще прошлым летом китобои мало-помалу начали перерабатывать туши китов в международных водах. Примитивная фабрика стояла на якоре в одном из фьордов на Шпицбергене. Арктический архипелаг был тогда еще нейтральной территорией. Когда приняли охранный закон, китобои осваивали все новые и новые берега, а промысел в Финнмарке явно подходил к концу, так что решение Стортинга вряд ли оказало значительное влияние на перемещение деятельности в другие районы79. Китобои попросту отправлялись туда, где киты еще водились в достаточном количестве.
Летом 1385 года исландский ховдинг Бьорн Эйнарссон отправился в плавание из Бергена. Он и его свита возвращались на родину. На каждом открытом корабле на единственной мачте посередине надувался один прямоугольный парус1. Суда очень походили на корабли викингов, на которых скандинавы впервые попали в Исландию и далее на запад. Из-за непогоды они сбились с курса. Бьорн и его люди оказались в Гренландии, в древнескандинавском поселении Аустербюгд, основанном исландцами триста лет назад. Там им пришлось задержаться. Необычайно плотные льды помешали продолжить плавание. У гренландцев не имелось запасов, чтобы прокормить столько лишних людей, так что всю осень Бьорну пришлось прилагать немало усилий для добычи пропитания для своей свиты. Спасением стал огромный кит. Был ли он уже мертв или его потребовалось забить — неизвестно, но он был ранен, в его теле торчало копье.
Это копье являлось своеобразным приветом с родины. На нем стояло клеймо некоего Олафура из сурового края Вестфирдир в Исландии, где родился сам Бьорн. Поскольку Бьорн впоследствии оставил записи о находке копья, то скорее всего поступил по закону, а именно заплатил Олафуру за кита. Тот, кто первый оставит свое клейменое копье в теле кита, имел право на часть туши и по исландским, и по норвежским законам.
Рассказ Бьорна Эйнарссона о своих путешествиях, где упоминался кит, впоследствии был утерян. Но в 1623 году его тезка Бьорн Йонсон, который, вероятно, читал источник, рассказал об этом событии. Он утверждал, что кит, приплывший из Исландии в Гренландию с копьем в теле, был steypireydur. Так синий кит называется по-исландски.
Пока Георг Оссиан Сарс безуспешно пытался отыскать старинное норвежское название, которое с уверенностью можно было бы отнести к синему киту, исландцы писали (и, вероятно, говорили) о китах гораздо больше на протяжении веков2. Остров Исландия геологически относится к Срединно-Атлантическому хребту — вулканической цепи, возвышающейся посреди океана и создающей препятствия морским течениям, которые поднимают из глубин живоносный планктон. Здесь очень много китов. В исландских сагах часто говорится о попадающихся тому или иному персонажу китах, в избытке обеспечивавших людей едой. Сегодня исландским словом hvalreki называют как выбросившегося на берег кита, так и любую удачу.