О клятвах и жертвах
Весть о свадьбе Джареда-героя и принцессы Лелей разнеслась по всем трем королевствам. Счастлив был простой народ за своих любимцев, спасителей от гнета Принца-Лича; на месяц затянулись пышные празднества, реяли на улицах синие флаги с мечом и белой лилией - символ нового союза двух сердец.
Только Шайли от всех этих радостей тошно было.
Шайли, видите ли, в число победителей не вошла - зато поминки по ней знатные устроили. И теперь - за свадебным столом Лелей речь прочла - душещипательную, трогательную, о верной подруге, храброй сестре по оружию. Джаред громко каялся, себя во всем винил - но красиво, так, чтобы никто другой осудить и не подумал. Эвель, брат ее остроухий, складную песнь пропел - о великой жертве, принесшей победу, и даже ворчливый старик, требовательный наставник Гофрид свое слово сказал: «Хорошая девочка, храбрая».
А что обидно - не солгали ни разу.
Шайли в тенях не первый день наблюдала - и вправду, сожалеют, что так оно все сложилось. До сих пор, между собой говоря, сокрушаются, стыдятся своего же лицемерия, но понимают, что нельзя по-другому. Расскажи доблестные герои всем, что против Принца-Лича были они как мышата новорожденные перед матерым котом, что все его злодеяния - от скуки, и отпустил он их с миром взамен одной лишь добровольной жертвы - не окончилась бы война еще долго, понесла бы за собой бесчисленные потери. И народной любви герои бы не сыскали.
Вот только Джаред тогда, в последнюю их ночь, клялся, жарко целуя: «Вернусь, обязательно вернусь за тобой, Шайлель, душа моя!». А теперь у него в объятьях Лелей улыбается, теперь она его душа - всего пару лет спустя.
Шайли там, среди нежити, жестоких убийц и уродливых тварей страдала, ждала, верила наивно, казалось целую вечность, а у них тут - любовь на чужих костях построенная. Подойти бы - да высказать все в лицо, но все она ждала невесть чего, не решалась.
Сняла комнату в гостином дворе поприличней и следила целыми днями за былыми друзьями. Пока, вернувшись под утро, перекусить и отдохнуть чуток в уютной постели, не обнаружила, что та уже занята. Сам Принц-Лич заглянул, даже не потрудился облик сменить - во всей красе предстал: скелет могучий и рогатый в королевских одеяниях.
Пусть Шайли и провинилась - давно обещала вернуться в темный замок, но настроен он был благодушно:
- Может, понял я что неправильно, и долго так ты, потому что ждешь пока у Джареда с Лелей ребенок появится - чтобы месть уж совсем сладкой была, и любимый господин порадовался. Знаешь же, как люблю я детей своих врагов.
У господина ее, Принца-Лича, половина свиты - дети врагов. Ни что ему большую радость не доставляет, как заручиться верностью тех, кто убить его желать должен.
Шайли на пыльном полу распласталась, поползла на коленях костяные ноги целовать, моля о прощении. Смысла в тех мольбах - не много, но господину нравится, любил он, когда слуги унижаются, тогда и милостив бывал.
Первые годы Шайли гордость покоя не давала. Надменная все же эльфийка, княжеская дочь - одно дело в жертву себя принести, остаться в лапах врага, другое - лебезить перед ним. Но привыкла со временем. Если все игрой считать, постановкой как в уличных театрах - так и не чувствуешь ничего. Когда-то она перед родным отцом голову склоняла, а тут лишь чуть больше постараться нужно - зато Принц-Лич больше и позволял. Одарил ее настоящей силой и истинным бессмертием.
Все верные слуги у господина бессмертны, а то уж слишком часто он в порыве гнева убивать любил - не напасешься, как говорят.
О многом Шайли передумать успела, пока Принц-Лич не насытился преклонениями и заверениями в вечной верности.
- Значит, просто трусишь, - ухватил ее за подбородок, впился прямо в душу алыми огнями в пустых глазницах. Насквозь он всех видел - потому и был столь силен.
- Сама же вызвалась. Обиделась, что возлюбленный клятву нарушил, забыл тебя, бедную. Поставил выше приоритеты жителей всех пяти королевств, чем одно мимолетное увлечение.
Разумом-то Шайли все понимала, но ведь и вправду - обиделась. А она теперь злая, темная, тоже нежить проклятая - можно и о себе подумать. Да и отголоски ревности жгли.
- Будто стыдишь меня, господин. Вот только незачем ему было лживыми обещаниями раскидываться! Ведь верила, ждала, что вернется, попытается спасти... - хотелось Шайли пожаловаться, Принц-Лич о людском вероломстве, предательстве разном слушать любил.
Но сейчас тот уже о своем размышлял.
- Хорошая это мысль, о ребенке. Хочу его, Шайли - добудь. И без сделки домой не возвращайся, а то, клянусь, вновь войной пойду на эти мирные земли и спалю все дотла.