- Я знаю, Грейнджер, - вздохнул он, почти как от боли. - Я прошу прощения за – к черту – все! За те ужасные вещи, которые я наговорил тебе и твоим друзьям. За те ужасные взгляды, которые у меня были на магглов и магглорожденных. За то, что мучил тебя при каждом удобном случае, когда я возвращался в Хогвартс. Я прошу прощения за ужасную войну и за то, что сражался не на той кровавой стороне.
- Да ладно, сейчас – ты же не можешь поверить, что я привлеку тебя к ответственности за целую войну, не так ли?
- Пожалуйста, дай мне закончить, – усмехнулся он, закатив глаза, игнорируя то, как она смотрела на него, как будто он был какой-то бедной потерянной душой. - Как я уже говорил… И я прошу прощения за то, что нарушил твой покой здесь, когда ты просто пытаешься залечить свои раны вдали от всех остальных.
Он остановился всего на секунду, наблюдая, как она качает головой и открывает рот, готовая не согласиться с ним (или, может быть, просто назвать его мерзавцем, он не был уверен), но он поднял руку, умоляя его продолжать.
К его счастью, даже Живоглот, казалось, был готов помочь ему с извинениями, так как кот с недовольным мяуканьем прыгнул к ней на колени, пока она не закрыла рот и не позволила ему продолжать.
- Я знаю, что это вряд ли было запланировано. Поверь мне, если бы я знал, что ты выберешь этот город для жизни, меня бы здесь не было… Эээ… Подожди, это прозвучало неправильно – Это не значит, что я избегаю тебя, потому что ты мне не нравишься, хотя! Я просто… что ж, я хочу избегать тебя, чтобы дать тебе пространство. От меня. Э–э… от таких людей, как я, то есть. И я предполагаю, что я.. Ах, черт возьми, я выставляю себя полным идиотом, не так ли?
- Немного, - засмеялась она, как будто только что услышала самую веселую шутку в своей жизни. Но через секунду ее улыбка смягчилась и стала более чистой, когда она продолжила. - Ты закончил со своими извинениями?
- Почти. Слушай, я ужасен в этом, ладно? Я просто хотел сказать, что мне действительно жаль, Грейнджер.
- Я верю тебе, - просто сказала она с теплотой в глазах, которой он почти не заслуживал. - И я простила тебя давным-давно, Малфой. Я думаю, что войну следует оставить там, где ей и место, – в прошлом.
Он невольно почувствовал, как уголки его губ приподнялись при ее словах. Да, ему очень понравилась идея оставить войну позади. Если бы он этого не сделал, он, вероятно, все равно не оказался бы в маленькой маггловской деревне.
- Итак, Драко, - снова начала Грейнджер, придвигаясь немного ближе к нему на диване, чтобы она могла протянуть ему руку с блеском в глазах, от которого у него перехватило дыхание. - Как насчет того, чтобы попробовать еще раз? Давай назовем это перемирием.
- Перемирие? - Он медленно повторял, как попугай, глядя на ее протянутую руку с некоторым недоверием, оставшимся в его сознании.
Конечно, это не могло быть так просто, верно? В конце концов, это была Гермиона Грейнджер! И он был… Ну, Драко Малфой!
Тем не менее, он подавил вздох и пожал ей руку с искренней улыбкой на губах. - Полагаю, это меньшее, что я мог сделать. Значит, перемирие.
То, как она улыбнулась ему, почти заставило его поверить, что все это время он мечтал. Это было что-то настолько чистое и искреннее, что сразу же вызвало в нем глубокое желание снова начать рисовать. И даже тогда он знал, что никогда не сможет по-настоящему запечатлеть ее красоту в полной мере.
(Но, черт возьми, если он не хотел хотя бы попытаться!)
Она схватила его руки в энергичном рукопожатии, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, продолжая с хитрым блеском в глазах.
- Хорошо, итак… - Ее голос звучал немного легче, чем раньше, с оттенком юмора, играющим в ее голосе, и блеском в глазах, когда она продолжила. - Лотти рассказала мне о твоих рисунках – она сказала мне, что ты очень талантлив … И я должна признать, что они уже довольно давно вызывают у меня любопытство.
От ее слов Драко застыл на месте. Сразу же его мысли перескочили на несколько страниц рисунков и набросков, на которых была изображена Грейнджер.
О Мерлин, он ни за что на свете не мог позволить ей увидеть это.
- Подожди– Грейнджер! - Его глаза расширились, когда он беспомощно наблюдал, как она спрыгнула с дивана и бродила по гостиной, как будто что–то искала, полностью игнорируя то, как он умолял ее забыть о кровавых рисунках и перестать совать нос в его коттедж.
И что еще хуже, Грейндж… Живоглот, этот абсолютный предатель, меховой комок, решил помочь ей в поисках, привлекая ее внимание громким рычанием и уговаривая ведьму следовать за ним по коридору – и прямо к его рабочему месту.
В комнате был беспорядок (и был довольно долго, так как Драко решил, что никто никогда по–настоящему этого не увидит) - по всему полу разбросана скомканная бумага, стены покрыты брызгами краски, а кисти разбросаны почти повсюду.
Не говоря уже обо всей кошачьей шерсти, которая в значительной степени оставалась на каждом дюйме комнаты, учитывая, как Кривоногий (Живоглот) выбрал это место в качестве своего идеального места для сна.
Затем были также все незаконченные картины, которые он никогда не ожидал показать кому–либо, причем самой большой из них была старая заброшенная картина маслом, изображающая Грейнджер еще до того, как он даже узнал, что это она.
Слава Мерлину, что он предварительно накрыл его большим одеялом! Он даже представить себе не мог, как бы она отреагировала, если бы увидела это.
Но прежде чем он успел даже подумать о том, чтобы остановить их, Грейнджер уже была в углу комнаты, осторожно ощупывая стопки использованных альбомов для рисования своими нежными кончиками пальцев, глядя на некоторые из его раскрашенных холстов (на которых были изображены как работы, которые ему слишком нравились, чтобы расстаться с ними, так и работы, которые он считал слишком дилетантски продавать) со слегка приоткрытым ртом.
Его сердце сделало полный кульбит, когда он увидел, с каким благоговением она смотрела на него в ответ.
И краем глаза он почти мог разглядеть рыжего кота, торжествующе пыхтящего в дверном проеме, с гордо поднятым подбородком, когда он мысленно похлопал себя по спине за то, что он был идеальным маленьким занудой, которым он был.
- Это невероятно, - услышал он ее шепот себе под нос, после того, как она открыла один из альбомов для рисования, и он осторожно кивнул, разрешая ей просмотреть их. - Ты всегда был таким талантливым?
Он сжал губы в напряженной гримасе, вспомнив грубые рисунки, которые он делал, чтобы насмехаться над ней и ее друзьями в школе, и, пожав плечами, просто ответил. - Вовсе нет – я просто много тренируюсь.
- Это все равно впечатляет! - Она смотрела с улыбкой на лице, и он не мог не почувствовать прилив гордости, переполняющий его чувства, когда она продолжала восхвалять его искусство и задавать ему вопросы о его художественном процессе – с тем же энтузиазмом и интересом, которые она всегда проявляла, когда задавала вопросы профессорам в Хогвартсе – и он не мог быть счастливее, потакая ей, если это означало, что она продолжала восхищаться его работами.
Но, конечно, его удача оставалась такой же гнилой, как и всегда, и момент мира, повисший в воздухе, вскоре подошел к концу.
По какой-то причине Косолапый (это дьявольское чудовище в облике огромного кота) решил снова пошалить, и внезапно Драко обнаружил, что он прыгает в сторону комнаты, усаживаясь прямо на единственный крытый холст в комнате.
Картина Грейнджер, к его абсолютному ужасу.