Ник криво ухмыльнулся и, опустив голову, стал внимательно рассматривать полотенце на своих коленях.
– К сожалению, я не из их числа.
Из моих глаз снова потекли слезы. Мне нужно было сказать: «Да, я поеду с тобой в Лас-Вегас», – но почему-то мой язык отказывался меня слушаться. Вероятно, я все еще не чувствовала уверенности в том, что брак никак не повлияет на наши отношения, и боялась, как бы прекрасное настоящее не превратилось в отвратительное будущее.
Ник словно знал, что я отвечу отказом: встав с кровати, он развязал полотенце, подобрал с пола свою одежду и стал не спеша одеваться, а я сидела в своем розовом шелковом халате и молча наблюдала за ним.
– Ты что, идешь домой? – спросила я каким-то неестественным голосом.
Ник сел в плетеное кресло, на котором мы еще совсем недавно занимались сексом, и стал надевать носки, потом ботинки…
– Да, сейчас домой, а за номер заплачу завтра. – Он вдруг поднял голову и посмотрел на меня. – Если хочешь, ты можешь остаться здесь, а нет, так я отвезу тебя домой.
– Спасибо, не нужно, я вернусь с Клариссой и Дэвидом.
Ник кивнул так равнодушно, словно все это было уже решено заранее.
В итоге передо мной встала дилемма: мне совсем не хотелось оставаться здесь, в отеле, который во второй раз разрушил мою личную жизнь, но и возвращаться домой вместе с Ником тоже не хотелось. Ник скорее всего будет всю дорогу молчать, а я – чувствовать себя провинившейся школьницей. Лучше уж я поищу Клариссу и Дэвида, а если не найду их, то вернусь домой на чертовом автобусе.
Я молча смотрела, как Ник завязывает шнурки на ботинках, как складывает в сумку свои вещи и идет ко мне через комнату. Остановившись около меня, он посмотрел мне в лицо и почему-то усмехнулся. Впрочем, догадаться не трудно.
Я, конечно же, выглядела великолепно: мои глаза распухли от слез, а нос, над которым так и не удалось поработать пластическому хирургу, отчаянно покраснел. В довершение всего рыжие волосы торчали в разные стороны, словно набивка старой подушки.
Ник наклонился ко мне и поцеловал меня в губы: это был долгий прощальный поцелуй, полный горечи и отчаяния. Последний поцелуй классного парня Ника Джордана.
Потом Ник взял в руки сумку, открыл замок, распахнул дверь и вышел в коридор.
Тихий щелчок замка прозвучал для меня приговором и я подумала, что это была самая тяжелая минута в моей жизни.
Свернувшись калачиком на кровати, я стала плакать – все равно ничего другого мне не оставалось. Слезы текли и текли у меня по лицу, и вскоре подушка под ним стала влажной, но я все равно продолжала плакать.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я заставила себя подняться с постели и отправиться в ванную, а когда я открыла кран, вода стала каскадами стекать по моему телу, смешиваясь со слезами на щеках.
Потом я выключила воду, но так и не сдвинулась с места. Мне вдруг показалось, что я навсегда разучилась ходить я теперь так и буду здесь стоять всю жизнь.
Я смотрела в стену перед собой и ничего не видела, словно существовавшее вокруг меня пространство куда-то испарилось. В конце концов мне стало холодно и по телу побежали мурашки.
Тогда я вышла из ванной, оделась и взяла из холодильника бутылку минералки: мне надо было влить в себя еще воды, так как я снова собиралась плакать.
Опустившись на кровать, я стала смотреть на часы, висевшие прямо надо мной. Мне не терпелось поскорее вернуться домой, но беспокоить Дэвида и Клариссу не хотелось – часы показывали только четыре утра. Но и лежать тут с ощущением, что мое сердце сжимают железные тиски, было просто невыносимо.
И тут мне вдруг захотелось поговорить с матерью. Разумеется, в такую рань обрушивать на ни в чем не повинного человека свои проблемы не слишком-то красиво, но у меня просто не было выбора.
Я взяла трубку и набрала номер.
– Алло? – раздался голос Джерри на другом конце провода.
Мои пальцы с силой сжали телефонную трубку, и я, не сказав ни слова, нажала на рычаг.
Глава 27
ДЖЕРРИ ПРОТЯГИВАЕТ РУКУ ПОМОЩИ
Пока я продолжала лежать, небо постепенно светлело и стало наконец того холодного серо-голубого цвета, который свидетельствует о скором приближении рассвета. Я чувствовала себя совершенно опустошенной, глаза мои горели, словно в них насыпали песка, но спать все равно не хотелось.
Перевернувшись на бок, я взяла в руки телефонную трубку и снова набрала номер мамы.
– Алло? – В голосе Джерри я на этот раз уловила некоторую напряженность.
– Привет, Джерри. Можешь позвать маму?
– Бренда? – Я услышала легкий хруст – Джерри, по всей видимости, сел на кровати. – Что-то случилось?
– Нет. Просто мне надо с ней поговорить. – Тут я громко зарыдала в трубку, но все равно услышала, как Джерри что-то зашептал матери и она так же тихо ему ответила.
Наконец мать взяла трубку.
– Бренда? Что все-таки случилось?
– Ник меня оставил, – прохрипела я.
– Ах как жаль, деточка!
Я снова принялась рыдать, а мать начала меня успокаивать, шептала мне ласковые слова, называла меня милочкой и деточкой. При этом она задавала наводящие вопросы, но я не могла произнести ни слова: просто слушала ее и кала. Тем не менее мне вдруг стало немного легче, наверное, оттого что она пыталась меня утешить.
В конце концов мама сказала, что хочет забрать меня из отеля и что они с Джерри сейчас же приедут за мной, а когда я стала сопротивляться, не желая никого обременять собой и своими проблемами, трубку взял Джерри.
– Бренда, тебе не следует оставаться сейчас одной. Мы заберем тебя, и ты с нами позавтракаешь. Одевайся, собирай свои вещи и спускайся в вестибюль.
Мне всегда нравились мужчины, которые в состоянии взять на себя ответственность и прийти в трудную минуту на помощь, поэтому я больше не стала возражать и, повесив трубку, пошла в ванную, чтобы умыться. Потом я надела джинсы и простую рубашку – вещи, которые взяла с собой для того, чтобы сходить с Ником на пляж. Свои лифчик, трусики и чулки я комком засунула в сумку, по правде сказать, мне теперь вообще не хотелось их видеть.
Они приехали за мной на новеньком джипе, который мать купила после новогодних праздников. Женщина, ездившая всю свою жизнь на «бьюике» серого цвета, вдруг приобрела двухместный ярко-красный «чероки» – стоило ли удивляться тому, что она стала жить с Джерри?
Они повезли меня в нашу любимую блинную, где Джерри заказал себе блинчики с шоколадом, а мать блинчики из цельного зерна.
Я решила попробовать блинчики с лимонной цедрой и сыром рикотта и даже расковыряла вилкой один блинчик, но есть его так и не стала. В итоге сыр стал выливаться из блинчика, словно вулканическая лава из кратера.
Лицо матери источало сострадание, словно блинчик – сыр. – Я знаю, ты любишь его, Бренда, – с чувством проговорила она, и я кивнула, а потом неожиданно для себя стала подробно рассказывать всю свою ужасную историю, начиная с новогодней вечеринки, когда я превратилась в дикую распущенную Бренду – любительницу нижнего белья, и заканчивая сегодняшним прощанием с Ником. Я рассказала и о том, что Ник настаивал на моем переезде к нему, а объяснила, что отказалась это сделать, потому что боюсь разрушить наши отношения.
Когда я закончила, мать погладила меня по руке, а Джерри дал мне салфетку, чтобы я могла вытереть слезы.
Потом Джерри задал мне очень простой вопрос, который поставил меня в тупик:
– Скажи, а почему он ушел?
Я пожала плечами и вытерла нос бумажной салфеткой.
– Наверное, устал от меня…
– Не думаю. Ник уж точно не Ларри, он совершенно другой человек.
– Откуда ты знаешь? – Я грустно покосилась на Джерри. – И что тебе известно о Ларри?
– Это я рассказала ему, – тут же вмешалась мама. – Я рассказала Джерри, как была рада тому, что вы с Ларри начали встречаться, и как потом поняла, что Ларри совсем не тот человек, который нужен тебе.