Разрозненная масса крестьянства без умной ведущей своей части (так называемых кулаков и подкулачников) была согнана в колхозы, лишена самостоятельности товаропроизводителя (без лошадей и другой необходимой для ведения хозяйства собственности), по существу стала пролетариатом — люмпеном и оказалась абсолютно незащищенной от произвола комсоветской власти и комэлиты. Элиты рукамиводителей руководителей (как метко ее назвали!) — некомпетентных в экономике и производстве, безответственных за итоги работы, но командующих. Элиты более жестокой из-за своей завоевательской сути, из-за отсутствия непосредственной ответственности за судьбу управляемых ею людей.
Даже помещик, усердно унижая и угнетая крестьян, не был заинтересован в их уничтожении, так как лишался источника своего богатства и благополучия. Завоеватель же — это временщик и авантюрист по природе своей — никогда глубоко не думает о последствиях. О том, что его действия обязательно (закон Вселенной) вызовут противодействие. В отличие от физического мира, в человеческом обществе не равное, а неизмеримо большее противодействие. Зачастую, правда, запоздалое, но и тем более сокрушительное, нередко на невиновных потомках. Цели завоевателя на первый взгляд великие (Чингисхан, Наполеон и т. д.), в историческом смысле оказываются иллюзорными, но с весьма реальным вредом, который простирается на века, затрудняя развитие этноса, родившего завоевателя, нередко приводя его к исчезновению.
Второе. Мне как частичке своего народа можно сказать об одном небольшом вроде бы нашем недостатке, но который сыграл в этом вопросе немалую роль.
Мы, русские, часть европейских народов, которая ушла на Восток, предпочтя осваивать новые земли, а не толкаться в тесноте с другими народами. И когда русских крестьян стали угнетать на новых землях, они предпочитали снова уходить дальше, в Сибирь, вместо того, чтобы упорно отстаивать свой суверенитет и обустраивать жизнь в толкотне с угнетателями, выходцами из своей же среды. Они взрывались кровавыми бунтами, но такими способами победить угнетателей не могли по определению из-за раздробленности. Их закабаляли пуще прежнего. Они или покорялись и подчинялись или бежали в Сибирь до Аляски.
А в Европе крестьяне упорно, нудно, но заставляли своих угнетателей (в столетней крестьянской войне!) считаться с ними, дать крестьянам жить нормальной человеческой жизнью, покончить с первобытной общинной уздой.
Эта генетическая неспособность к нудному многолетнему отстаиванию своих человеческих прав сыграла с нами злую шутку и в комсоветское время. Вместо того чтобы добиваться годами улучшения жизни в деревне, мы предпочли ее покинуть, уйдя в город. У нас бесшабашная храбрость, неоценимая в краткой войне, но недостает нудного осмысленного мужества для длительного, а лучше постоянного отстаивания прав за свое человеческое существование.
Наверное, слишком часто и без меры предпочитаем покорность перед ближними начальниками, а они — главная, фундаментная опора элиты. А высоких начальников считаем кумирами, которые якобы только и думают о нашем благополучии и устроят для нас рай на земле, забывая, что они обычные люди и в первую очередь думают о своем «брюшке». Эту веру в царя внушала столетиями правящая элита для продления своего господства и, к великому сожалению, наша церковь, когда потеряла свою самостоятельность после создания единого государства Российского, полностью подчинилась царской власти, нарушив одну из важнейших заповедей: «Знай Бога и не твори кумиров на земле» (кстати, в истории русского этноса наряду с централизмом Киевской Руси были и Новгород с вече, Псков и Вятская вольница. То есть генетически «царизм» нашему этносу не присущ. Он навязан народу его очень «умной» элитой для поддержания своей власти, пользуясь фактором угрозы внешнего врага).
Третье. Две силы, в других странах единые, которые могут противостоять физическому и духовному захватническому нашествию на этнос и страну, — церковь и крестьянство в России пришли к великому историческому разлому 1917 г. разъединенными и потерпели поражение от неожиданного захватчика — сатанинского комучения и его одиозных носителей — большевиков.