Антошиных простынь осталось только четыре – на две перемены. Это очень мало. Если ты взяла несколько в Москву, то сунь ему в чемодан, когда он поедет в Ялту или уж купи ему в Москве и пришли. Здесь дорого да и финансов [?] мало.
Будь здорова еще раз, целую тебя. Маша.
Кланяйся Антоше. Мамаша кланяется тебе.
Год по содержанию.
14. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
16-ое июля [1902 г. Любимовка – Ялта]
Спасибо, милая Маша, за отчет о белье, а то я растерялась. О простынях Антона не беспокойся, они пропасть не могли. Я взяла 4 для него же, т. к. моих не хватило бы в Москве. У него простынь довольно. Я купила 2 скатерти и дюжину салфеток и уже все подрубила здесь, отошлю метить. Ночными рубашками обзавелась наконец. Четыре мне купила мама, а две заказала у Бомбичевой, т. к. материал мы, помнишь, купили с тобой.
Я поправляюсь, отъедаюсь и пришла уже в норму, но хожу все еще без корсета, и хожу осторожно. Животик мой все-таки увеличен, и это меня беспокоит. На днях съезжу к Штрауху. Все-таки я не прежняя, и пока кисель. Болезненность в животе ощущается. Как это все долго! Волосы мои начали отчаянно падать, и если будут так продолжать, то останусь лысой.
Живем мы удивительно покойно и беззаботно. У Антона отличное настроение, все удит рыбу и компонует пьесу[269]; скоро, верно, засядет писать. Ест (не сглазить бы!) все решительно и помногу, пьет молоко и сливки. Господи, если бы он всегда так ел! Сегодня поймал порядочную щуку и массу ершей, из кот. завтра будет уха.
На днях приезжает старуха Алексеева[270], ее дом рядом с нашим. Ходит к нам одна девица Смирнова[271] (их дача недалеко) 15-ти лет, они родственники Алексеевых. Она, по-моему, очень талантливая художница совсем новой школы. Она показывала свои работы, и Антон очень одобрил. Конечно, она еще очень юна и учится еще, но интересно пишет и с фантазией. Погода все время почти хорошая, теплая, было жарко. Девицы Смирновы катают меня на лодке, и я упиваюсь красотами милой речонки Клязьмы.
Я при таких харчах и без движения, без работы разжирею здесь адски. Читаю много, Вишневский возит книги из библиотеки. Погуливаю, сижу в лесу и пьянею от воздуха. Нашла белый гриб около самого дома. Очень здесь славно, липы цветут, аромат удивительный. Поцелуй мамашу. Напиши, как съездила в Бахчисарай, отчего ничего не писала? Работаешь ли? Тоже ничего не пишешь? С кем ездила и приятно ли? Что делаешь целые дни? Ответь поскорее и попространнее.
Целую тебя крепко, и люби меня по-прежнему. Оля
Год по содержанию.
15. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
23-е июля [1902 г. Любимовка – Ялта]
Мне хочется тебе написать, милая Маша, а между тем чувствую, что тебе не особенно приятны мои письма, и знаю почему. Ну, молчу, а то опять начну объясняться, а все, что у меня на душе, не то что не напишешь, а даже, пожалуй, и не расскажешь, трудно.
Я о тебе ровно ничего не знаю. Как ты живешь, чем занята – обо всем молчишь! Может, намек, чтобы и я молчала? Ты избегаешь быть откровенной со мной, а потому и я не знаю, как поступать, и когда думаю о нашей встрече, не придумаю, какая она будет, – какая нота будет доминирующая.
Мне здесь очень покойно и хорошо, и я боюсь начинать жить, тереться среди людей. Удивительно хорошее впечатление оставит во мне Любимовка. Мы с Антоном здесь размечтались.
Вчера приехала «маманя». О нашем покое заботятся ужасно, и при каждом появлении какой-ниб. барышни, лица у прислуги делаются неприятными; даже, говорят, благовестить запретили громко. А церковь здесь же, рядом, летняя, славненькая, и слышно пение, когда сидишь в саду или на террасе.
Я много катаюсь на лодке, гуляю теперь и походку свою приобретаю. На днях гуляла с другом твоим Членовым[272]. Прочла «Свидание» Бунина, посвященное тебе, и многое поняла…[273].
Начинаю заниматься Лоной, даже читала сценки с Вишневским – Берником[274]. Антон слушал. Вишневский иногда надоедает, но, в общем, ничего. Конст. Серг. и М.П. пишут мне часто, они теперь в Люцерне. На будущее лето я поеду в Франценсбад или Эльстер, и поеду с тобой, а потом сделаем tournée за границей – хочешь? Я об этом думаю. Целую тебя крепко. Оля
Год по содержанию.
16. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
17 августа [1902 г. Ялта – Любимовка]
Милая Оля, я всего могла ожидать, но такого письма никогда!![275] Жили мы с матерью тихо и безмятежно и даже после того как услышали, что ты поправилась, успокоились и даже мало говорили и вспоминали о тебе и о твоем муже. Я была занята своей личной жизнью и с посторонними людьми о наших семейных делах не говорила ни разу. Уж я и не знаю, откуда берутся такие подлецы, у котор. поворачивается язык немилосердно врать! Я и в письмах-то к брату звала вас только вместе. Единственный раз, когда я в письме к нему пожалела, что его нет в Ялте, когда наш сад совершенно погибал от безводья и я не знала, что делать. И это было не особенно давно, когда ты была здорова уже. Первый раз в жизни нас с матерью называют жестокими, т. к. говоришь, ожидали все время Антона[276]. И это все за то, что мы так нежно и с любовью относились к тебе во время твоей болезни в Ялте и страдали, когда ты была больна в Москве!!
271
Речь о Наталье Сергеевне Смирновой (1887–1950-е гг.), двоюродной племяннице К.С. 27 декабря А.П. писал жене: «Сегодня получил тьму писем с рисунками, с излияниями, с поздравлениями – от всех барышень Смирновых. Наивнее и талантливее всех написала Наташа, художница».
Подробнее о ней, о жизни А.П. в Любимовке и прототипах героев «Вишневого сада» см. в двухтомной работе Г. Бродской «Вишневосадская эпопея» (М., Аграф, 2000).
272
М.А. Членов писал А.П. 24 ноября 1901 г.: «Марья Павловна удивительно хороший, прямой и здоровый человек; и всякий раз, когда я прихожу к ней со своей хандрой и поговорю с ней, я ухожу какой-то ободренный и с большим желанием работать и работать».
274
В планируемой постановке «Столпов общества» О.Л. играла Лону, Берника – К.С.; Вишневский играл магистра богословия Рерлунда.
276
А.П. действительно неоднократно писал сестре (да и другим своим заинтересованным корреспондентам), что приедет в Ялту один, и мотивировал это: «Третьего дня был у нас доктор, который лечит Ольгу, и сказал, что Ольге можно будет участвовать в репетициях, но нельзя ездить на извозчике, нельзя ехать в Ялту. Итак, стало быть, в Ялту я приеду один, не раньше августа» (21 июля). И через некоторое время ей же: «…я приеду 16 августа, непременно. Уже взят билет. Ольга остается в Москве».