Год по содержанию.
9. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
23-е мая [1904 г. Москва – Ялта]
Отчего ты не пишешь Антону? Он беспокоится, что до сих пор нет известий от тебя. Он волнуется.
Сегодня к вечеру плеврит лучше и был бы еще лучше, если бы Антон вчера на ночь разрешил положить снова компресс из спирта. Но он почему-то настаивает, что плеврит сделался от компресса. Вполне понятно, что он начинает раздражаться, надоело.
Сегодня он бродил по комнатам, сидел несколько раз в столовой и ужинал там. Был Таубе. Говорит, что плеврит, несомненно, лучше, что он капризничает от недостатка воздуха, движения. Завтра разрешил ему утром кофе. Кишки крепки, п.ч. устраиваем клизму, это ведь огромный прогресс.
Поедем 3-го июня. Завтра пойду узнавать, будет ли купе от Варшавы до Берлина, с кот. сносятся телеграммой, т. к. в Варшаве пересадка.
Сегодня несколько раз на день шел град и снег, и сейчас крыши белые, утром был почти мороз.
Был Браз[341], спрашивал тебя, оставил швейцару карточку свою. Народу ходит мало, это хорошо. Я нигде не бываю, кроме Лидии Петр.[342] и некоторых магазинов.
Воздух в квартире отличный.
Умоляю тебя, пиши Антону. Ведь он больной, и не надо, чтоб он беспокоился.
Целую мамашу, кланяюсь всем. Будь здорова.
Жарко в Ялте? Оля
Год по содержанию.
10. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
29-ое мая [1904 г. Москва – Ялта]
Милая Маша, сегодня Антону лучше, но последнее время было очень нехорошо. После плеврита начались сильные боли в ногах и руках, бессонные ночи, скверное настроение. Я совсем потерялась.
Таубе думает, что это малярия. Кишечник исправен, даже три дня подряд делала ему клизму из прованск. масла. Аппетит хоть и не очень важный эти дни, но ест хорошо.
Завтра думаем прокатиться, если будет тепло. Сегодня был парикмахер, постригли его, по его же желанию.
Антон сильно похудел. Кашляет совсем мало, почти не кашляет. По утрам стал пить кофе. Не знаю, будет ли он достаточно крепок, чтоб ехать 3-го.
Народ ходит, но пускаю только минут на 5–10, и то не всех.
Пиши чаще Антону. Иван бывает почти каждый день. Софья Влад. еще не уехала.
От болей в руках и ногах Таубе дает бромистый хинин и аспирин, и Антону лучше. Доктор думает, не малярийное ли это явление.
Начала ему делать впрыскивание мышьяка. Разрешили есть шпинат, головки спаржи, вафли, крем.
В театр забегаю редко, на минутку.
Бываю только у Лидии Петр. и у дантистки.
Будь здорова, желаю тебе всего лучшего. Оля
Год по содержанию.
11. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
1-ое июня [1904 г. Москва – Ялта]
Милая Маша, сегодня и вчера Антону гораздо лучше. Вчера мы шажком на резиночках[343] прокатились по Тверскому бульв. К вечеру он ослаб, заболели опять ноги. На ночь я ему вспрыскиваю морфий, и он выспался наконец. Сегодня ни на что не жалуется, кушает хорошо. Я думаю, что его боли во всем теле от нетопленого каменного дома, а топить нельзя, т. к. котлы разобрали для починки. Я сама мерзну. Это ужасно меня мучает, и я не дождусь, когда мы тронемся в путь. Боюсь все-таки, что Антон слаб для переезда, но он тянет [ехать] и не дождется дня отъезда. Паспорт готов. Завтра буду укладываться, и 3-го мы отъезжаем. Из Берлина телеграфирую[344]. Там поедем к знаменит. профессору Эвальду. Антон сам хочет. В нашем поезде едет и Якунчиков[345], при кот. состоит доктор. Это очень хорошо, спокойнее.
Ну, будь здорова, кланяйся мамаше, Жоржу. Оля
Год по содержанию.
12. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
[30 июня] 13 июля [1904 г.] Badenweiler [В Ялту]
Милая Маша, хотя Антон писал часто тебе, но вряд ли много о себе, т. е. о здоровье[346]. Все время здесь он себя чувствует нехорошо, кашлял все время, ночи мучительные, бессонные, одышка такая, что почти не может двигаться. Я приходила в отчаяние, положительно не знала, что делать, умоляла доктора отпустить нас скорее в Ялту, домой, но пока Антона лихорадит, нельзя его везти. Вчера сделалось очень нехорошо.
Умоляю тебя, Маша, не нервись. не плачь, опасного ничего нет, но очень тяжело. И ты, и я знали, что ведь трудно было ждать полнейшего выздоровления. Отнесись не по-женски, а мужественно. Как только Антону будет полегче, я все сделаю, чтоб скорее ехать домой. Вчера он так задыхался, что я не знала, что делать, поскакала за доктором. Он говорит, что вследствие такого скверного состояния легких сердце работает вдвое, а сердце вообще у него не крепкое. Дал вдыхать кислород, принимать камфару, еще капли, все время лед на сердце. Ночью дремал сидя, я ему устроила гору из подушек, потом два раза впрыснула морфий, и он хорошо уснул лежа. Сегодня весь день лежал и не двигался, только к вечеру пересел в кресло. Доктор ездит два раза в день. Кишки хороши, не несет, а если и не совсем крепки, то слабит не больше разу в день. Кашель перестал эти дни. Температуру мерить прекратили, т. к. его нервит, что все время немного повышенная. Кушает хорошо, ест санатоген, сегодня пьет старый Рейнвейн.
341
Осип Эммануилович Браз (1872–1936), автор чеховского портрета, находящегося ныне в Третьяковской галерее.
346
За время после своего отъезда за границу А.П. отправил сестре 8 писем, последнее – 28 июня; о своем здоровье особенно не распространялся.