Единой партии не создалось, как хотел этого Ильич, как хотели все‚ — создались две фракции.
Раскол вспыхнул из-за организационных разногласий. Оппортунистические формы партийной организации определили собой у меньшевиков оппортунистические методы борьбы сначала внутри партии, потом и во всей их деятельности. Организационный оппортунизм перерос в тактический, тактический — в идеологический. Об этом рассказывается в брошюре Ильича «Шаг вперёд, два шага назад», написанной им в мае 1904 г. Происшедший на II съезде раскол переживался Ильичём крайне мучительно. Брошюра «Шаг вперёд, два шага назад» стоила ему многих бессонных ночей, многих тяжёлых настроений. Когда в 1907 г. Ильич в России готовил к переизданию свои статьи и брошюры, он очень многое выпустил из брошюры «Шаг вперёд, два шага назад», в частности ряд нападок на Мартова. «Зачем ты это выпускаешь?» — спросила я. Владимир Ильич помолчал, потом ответил: «Это не имеет теперь актуального значения».
Последние страницы брошюры «Шаг вперёд, два шага назад» освещают вопрос перерастания организационных разногласий в идейные, оттеняют необходимость революционной организации. Приведу лишь следующие слова:
«У пролетариата нет иного оружия в борьбе за власть, кроме организации. Разъединяемый господством анархической конкуренции в буржуазном мире, придавленный подневольной работой на капитал, отбрасываемый постоянно „на дно“ полной нищеты, одичания и вырождения, пролетариат может стать и неизбежно станет непобедимой силой лишь благодаря тому, что идейное объединение его принципами марксизма закрепляется материальным единством организации, оплачивающей миллионы трудящихся в армию рабочего класса. Перед этой армией не устоит ни одряхлевшая власть русского самодержавия, ни дряхлеющая власть международного капитала»[56].
Вопросам организации Ильич всегда придавал громадное значение. Дальнейшая история партии подтверждала на каждом шагу правильность этого его взгляда.
2.5. Второй съезд партии
Впервые напечатано 30 июля 1933 г. в газете «Правда» № 208.
Печатается по книге: Крупская Н. К., Ленин и партия, М., Партиздат, 1933, с. 57–63.
Тридцать лет прошло со времени II съезда партии, только три десятилетия, но каких десятилетия! Это были для нас, большевиков, годы непрестанной борьбы в самых разнообразных, всё более и более усложнявшихся условиях; даже злейшие годы реакции были для партии годами роста. Сейчас у партии громадный опыт и теоретической, и пропагандистской, и организационной работы. И важно с точки зрения этого опыта взглянуть на тот момент, когда только ещё начинала складываться наша партия. Теперь перед нами выпуклее и ярче выступают те факты, на которые раньше меньше обращалось внимания. Кроме того, и это самое важное, минувшие три десятилетия были десятилетиями, когда с особой наглядностью история всего общественного развития на каждом шагу блестяще подтверждала теоретические установки учения Маркса — Энгельса.
Остановлюсь на двух вопросах. На II съезде впервые принята была программа партии. Первый проект программы был выработан группой «Освобождение труда» в 1885 г. Главная цель этого проекта была противопоставить народнической точке зрения на ход общественного развития точку зрения марксистскую. Когда составлялся этот проект, массового рабочего движения у нас в России ещё не было, и это не могло не наложить печати на весь проект. Когда в 1896 г. началась подготовка I съезда партии, Ленин, сидя в тюрьме, думал о том, что теперь надо дать уже иного типа программу, популярную, понятную каждому сознательному рабочему, программу, которая была бы непосредственным руководством к действию. И в то время, как в Питере шла стачка 30 тысяч текстилей, Ильич в своей камере строчил молоком и пересылал на волю проект популярного изложения программы партии и объяснительную записку к ней.
На I съезде, состоявшемся в 1898 г., когда Ильич был в ссылке, как известно, не было принято ни программы партии, ни устава партии. Она даже не обсуждалась на съезде.
Конец 90-х годов был временем, когда на родине марксизма, в Германии, стал крепнуть и оформляться махровый оппортунизм, особенно полно сформулированный Бернштейном. Если и то время в Германии оппортунизм Бернштейна, утверждавшего, что «цель — ничто, а движение — всё», встретил отпор и Бернштейн вынужден был даже голосовать за программу Бебеля, влияние бернштейнианства на молодых русских марксистов, плохо подкованных в вопросах теории, было очень велико. Правда, наши бернштейнианцы — рабочемысленцы, авторы «Кредо», рабочедельцы — были куда первобытней немецких оппортунистов: антимарксистская, антипролетарская сущность их теориек выступала во всей наивной простоте, но борьбу с ними приходилось вести систематическую. Начались среди наших оппортунистов после I съезда разговорчики, что и вообще-то говоря нашей партии программа не нужна, что много есть спорных вопросов, и т. д. и т. п. И вот в 1899 г. в ссылке Владимир Ильич пишет статью «Проект программы нашей партии» — статью, которую тогда не удалось напечатать даже в нелегальной прессе, но которая бросает яркий свет на дальнейшие споры о программе. Возражая тем, кто утверждал, что программа может помешать развёртыванию полемики, что она «свяжет», Ильич писал в вышеупомянутой статье:
«Мне кажется, наоборот: это ещё один довод за необходимость программы… для того, чтобы полемика не осталась бесплодной, чтобы она не выродилась в личное состязание, чтобы она не повела к путанице взглядов, к смешению врагов и товарищей, для этого безусловно необходимо, чтобы в эту полемику внесён был вопрос о программе. Полемика только в том случае принесёт пользу, если она выяснит, в чём собственно состоят разногласия, насколько они глубоки, есть ли это разногласия по существу или разногласия в частных вопросах, мешают ли эти разногласия совместной работе в рядах одной партии или нет. Только внесение в полемику вопроса о программе может дать ответ на все эти, настоятельно требующие ответа, вопросы; — только определённое заявление обеими полемизирующими сторонами своих программных взглядов. Выработка общей программы партии, конечно, отнюдь не должна положить конец всякой полемике, — но она твёрдо установит те основные воззрения на характер, цели и задачи нашего движения, которые должны служить знаменем борющейся партии, остающейся сплочённой и единой, несмотря на частные разногласия в среде её членов по частным вопросам»[57].
Полемике Ленин придавал очень большое значение. В своей пропагандистской и агитационной работе он постоянно противопоставлял точки зрения различных партий, фракций, спорящих сторон. Ильич не боялся резких слов, напротив, он иногда нарочно обострял вопросы, чтобы сделать нагляднее разницу во взглядах. Но он никогда не впадал в демагогию, никогда не занимался выискиванием мелких ошибок — это он называл «придиренчеством», а выбирал для полемики самые важные, существенные вопросы. Нет, Ленин не был противником полемики. На II съезде, когда составлялся проект резолюции об отношении к учащейся молодёжи, Ильич отстаивал пункт, в котором рекомендовалось всем группам и кружкам учащихся «…остерегаться тех ложных друзей молодёжи, которые отвлекают её от серьёзного революционного воспитания пустой революционной или идеалистической фразеологией и филистерскими сетованиями о вреде и ненужности горячей и резкой полемики между революционными и оппозиционными направлениями, ибо эти ложные друзья на деле распространяют только беспринципность и легкомысленное отношение к революционной работе…»[58]. Ильич считал, что полемика способствует выработке революционного мировоззрения, но при условии, что эта полемика идёт по правильному руслу; в такое русло вливает полемику программа партии.