В последнее время мне пришлось просматривать в рукописях несколько популярных биографий Ленина, биографий, предназначающихся для крестьянских масс. И что же? В этих биографиях очень подробно говорится, например, о прениях на съездах, о меньшевиках и т. д. Забывают сказать только об одном: об отношении Ленина к вопросу о земле. Писать для крестьян и не остановиться на том, что их больше всего интересует‚ — это надо ухитриться!
Как изучать ленинизм? Я бы посоветовала такой способ: надо взять отношение Ленина к какому-нибудь одному вопросу на протяжении многих лет и посмотреть, как разрешал он этот вопрос в различной конкретной обстановке. Следует, например, проделать это в отношении крестьянского вопроса. Рассмотреть, почему раньше ставился вопрос об отрезках и возвращении выкупных платежей, а в октябре 1917 г. был издан Декрет о земле, где вопрос идёт о конфискации всей помещичьей земли и передаче её в собственность народа. Рассмотрение, какие формы одна и та же идея принимала в различной конкретной обстановке, чрезвычайно важно для понимания того, что такое ленинизм.
Проделав с курсантами такую работу по анализу эволюции взгляда на наиболее близкие им вопросы, следовало бы, думается, взять какой-нибудь вопрос текущей действительности и этот конкретный вопрос настоящего постараться осветить всесторонне и подойти к нему тем методом, которым подходил Ленин к изучению действительности.
Мне кажется, поставленное таким образом изучение произведений Ленина дало бы то, к чему необходимо стремиться, дало бы понимание Ленина, дало бы понимание духа его произведений, хотя, вероятно, не дало бы начётнического знания этих произведений. Я думаю, что именно так следовало бы подходить к изучению ленинизма.
Всякое явление все марксисты, и Ленин в том числе, рассматривали в его конкретной обстановке. Мне вспоминается одна цитата из сочинения, которое в своё время на наше поколение имело большое влияние. Это — «Исторические письма» Миртова. Там говорится в одном месте, что всякое знамя, будучи революционным в известный момент, может впоследствии стать знаменем реакционным. И вот, если мы посмотрим на наше недавнее революционное прошлое, то мы видим, например, как Учредительное собрание, будучи вначале лозунгом революционным, стало лозунгом реакции. Когда вначале не было ещё никакой рабочей власти, когда был царизм, то лозунг Учредительного собрания был тем лозунгом, который означал борьбу за свободное развитие рабочего класса, за возможность для него в дальнейшем организовываться и развиваться. А при Советской власти, после II съезда Советов, Учредительное собрание означало уже совсем не то. Оно означало, что революционная власть рабочих и крестьян, которая создалась в лице Советов, должна была уступить место власти Учредительного собрания, власти буржуазной, и тот лозунг, который был раньше революционным, в последующий момент оказался реакционным. Тот, кто понимал дух борьбы, смотрел на конечные цели этой борьбы, а не на букву, тот понимал, как это поняли большевики, что Учредительное собрание в интересах дела рабочего класса следует распустить.
Тот, кто рассматривал явления вне конкретной обстановки их развития, тот этого совершенно не понимал и находил тут внутреннее противоречие. А между тем именно в этом проявлялась определённая последовательность, проявлялась та последовательность, которая диктовалась конечной целью революционной борьбы.
Вот это уменье рассматривать факт в его конкретной окружающей обстановке — это является признаком ленинизма. Конечно, это не что иное, как марксистский подход, но его надо уметь осуществить, и это — то ценное, что внесено ленинизмом в революционную тактику, что имеет громадное значение.
Затем каждое явление, которое мы имеем, мы должны рассматривать в его развитии. Перед сегодняшним собранием, перелистывая сочинения Владимира Ильича, я как раз перечитала одну статью, касающуюся Учредительного собрания. Как он рассматривает там этот вопрос? Он смотрит, как создалось данное Учредительное собрание, какова была ситуация вообще, что думали народные массы, когда избирали и посылали своих представителей в Учредительное собрание, какова тогда была степень их сознательности. Затем он рассматривает, как в дальнейшем будет действовать данное Учредительное собрание, и приходит к выводу, что передача власти в руки Учредительного собрания означает уничтожение Советов, то есть уничтожение революционной власти рабочих и крестьян. Мы видим, что Ленин берёт явление в его развитии и благодаря этому делает правильный вывод, определяющий тактику: надо распустить Учредительное собрание.
Ленин старался возможно точнее определить, где границы действительного наличия какого-либо явления, проверял его собственным опытом и опытом товарищей, затем знакомился с литературой русской и иностранной, выбирая, изыскивая аналогичные явления, сравнивал и таким образом выявлял самую суть явления, уяснял, что собой данное явление представляет. Этот подход можно сравнить с подходом художника к изучению вещей. Французский писатель Флобер в своих письмах Мопассану давал ему советы, как надо изучать явления, чтобы художественно отображать их. Флобер писал: если, говорит, ты хочешь описать образно и ярко, например, какого-нибудь консьержа или извозчика, то ты смотри на него и старайся уловить все те черты, которые выделяют этого извозчика или этого консьержа от всех остальных консьержей, от всех остальных извозчиков, тогда можно двумя-тремя штрихами определить его так, что образ его встанет, как живой, перед читателем. Это советы в области художественного творчества. Но я думаю, что марксисты должны таким же образом подходить к явлениям. Они должны устанавливать явления, выявлять особенные черты, выделяющие их из ряда аналогичных явлений, которые мы имеем в прошлом нашей страны и в настоящем и прошлом других стран. И так обычно подходил к оценке явлений Ленин.
Таким образом, изучение явления, определение его особенностей, определение его удельного веса, рассмотрение его в конкретной обстановке и в его развитии составляет те особенности подхода к действительности, которые характеризуют ленинизм.
4.11. Ленинские установки
Впервые напечатано 22 апреля 1931 г. в газете «Правда» № 111.
Печатается по газете, сверенной с рукописью.
Когда мыслью пробегаешь жизненный путь Ильича, вдумываешься в проделанную им работу, невольно останавливаешься на его первых, установочных, если можно так сказать, работах. К числу таких работ относится «Что такое „друзья народа“…», написанная в 1894 г. и изданная нелегально. Брошюра даёт чёткую перспективу, она заканчивается словами: «Когда передовые представители его (класса рабочих. — Н. К.) усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое распространение и среди рабочих создадутся прочные организации, преобразующие теперешнюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную классовую борьбу, — тогда русский рабочий, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведёт русский пролетариат (рядом с пролетариатом всех стран) прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции»[377].
Теперь — 35 лет спустя, когда жизнь подтвердила каждое слово этой целевой установки, — она кажется сама собой разумеющейся, но 35 лет тому назад она была лишь научным предвидением, выводом из научного анализа русской действительности под углом зрения научного социализма. Эта целевая установка светила всю жизнь Ленину. Она не была каким-то предвидением, с неба свалившимся, тут была не слепая вера, а научная убеждённость. Эта цель, формулированная в 1894 г. Ильичём, освещала весь путь партии. «Цель ничто, движение всё», — писал в конце 90-х годов немецкий оппортунист Бернштейн. Я помню, как возмущался Ильич этими словами Бернштейна. В словах Бернштейна видел он угрозу снизить движение, распылить его. 35 лет назад коммунизм многим казался чем-то таким отдалённым, таким нереальным, что разговоры о нём казались совершенно излишними. Люди не учитывали громадное организующее значение цели.