Все, кто не способен учиться, уже занялись обучением.
Каждый раз, когда со мной согласны, мне кажется, что я ошибаюсь.
Сегодня у каждого великого человека есть ученики, а его биографию обычно пишет Иуда.
Я могу устоять против всего, кроме соблазна.
Ложь – это правда других людей.
Единственный наш долг перед историей – это постоянно ее переписывать.
Вера не становится истиной только потому, что кто-то за нее умирает.
Родственники – скучнейший народ, они не имеют ни малейшего понятия о том, как надо жить, и никак не могут догадаться, когда им следует умереть.
Однако есть огромное количество изречений, принадлежащих Уайльду, которые, очевидно, легко изменить (перевертыши, естественно, мои):
Жить – самая редкая штука в мире. Большинство людей просто существуют.
Существовать – самая редкая штука в мире. Большинство людей просто живут.
Те, кто видит различие между душой и телом, не имеют ни тела, ни души.
Те, кто не видит различия между душой и телом, не имеют ни тела, ни души.
Жизнь – слишком серьезная штука, чтобы говорить о ней всерьез.
Жизнь – слишком несерьезная штука, чтобы говорить о ней всерьез.
Мир делится на два класса – одни веруют в невероятное, другие совершают невозможное, как я.
Мир делится на два класса – одни веруют в невозможное, другие совершают невероятное, как я.
Мир делится на два класса – одни совершают невозможное, другие веруют в невероятное, как я.
Умеренность – роковое свойство. Только крайность ведет к успеху.
Крайность – роковое свойство. Только умеренность ведет к успеху.
Есть нечто фатальное в благих намерениях – они осуществляются слишком поспешно.
Есть нечто фатальное в благих намерениях – они осуществляются слишком поздно.
Есть нечто фатальное в дурных намерениях – они осуществляются слишком поспешно.
Быть скороспелым – значит быть совершенным.
Быть незрелым – значит быть несовершенным.
Быть совершенным – значит быть незрелым.
Быть несовершенным – значит быть скороспелым.
Неведение подобно нежному экзотическому цветку: дотроньтесь до него, и он завянет.
Знание подобно нежному экзотическому цветку: дотроньтесь до него, и он завянет.
Чем более мы изучаем Искусство, тем менее нас заботит Природа.
Чем больше мы изучаем Природу, тем менее нас заботит Искусство.
Закаты нынче не в моде. Они принадлежат тому времени, когда Тернер был на гребне волны. Любоваться ими – значит признаться в собственном провинциализме.
Закаты нынче в моде. Они принадлежат тому времени, когда Тернер был на гребне волны. Любоваться ими – значит быть современным.
Красота открывает нам все, поскольку не выражает ничего.
Красота не открывает нам ничего, поскольку выражает все.
Женатый мужчина привлекателен только для своей жены, да и то редко.
Женатый мужчина привлекателен для всех, а часто и для своей жены.
Дендизм – это утверждение абсолютной современности красоты.
Дендизм – это утверждение абсолютной несовременности красоты.
Разговор должен касаться всего, не останавливаясь ни на чем.
Разговор не должен ничего касаться, останавливаясь на всем.
Я люблю говорить ни о чем. Это единственное, о чем я что-нибудь знаю.
Я люблю говорить обо всем. Это единственное, о чем я не знаю ничего.
Только великие мастера стиля умеют быть ясными.
Только великие мастера стиля умеют затемнить смысл.
Каждый может творить историю, но лишь великие люди способны ее писать.
Каждый может писать историю, но лишь великие люди способны ее творить.
Англичане имеют много общего с американцами, кроме языка.
У англичан нет ничего общего с американцами, кроме языка.
Лишь современному суждено стать старомодным.
Лишь старомодному суждено стать современным.
Если бы мы судили об Оскаре Уайльде только на основании вышеприведенных изречений, вердикт вышел бы довольно суровым. Образцовый денди, не дотягивающий, однако, до лорда Браммела и даже до своего любимого дез Эссента, Уайльд не заботился о разнице между парадоксами, представляющими правду в оскорбительном тоне, афоризмами, выражающими правду в более приемлемом варианте, и афоризмами-перевертышами, сочиняемыми ради чистой игры слов и безразличных к истине. С другой стороны, представления Уайльда об искусстве, пожалуй, оправдывают его поведение. Он считал, что афоризм вообще не должен быть полезным, истинным или нравоучительным, но только красивым и стилистически изящным.