Лада скулила, положив морду на мой телефон. Я посмотрела на этот коварный аппаратик раз, другой, третий… Да, хорошо, пусть я дура, пусть я влюбленная никому не нужная дура (я всхлипнула), но пусть я хотя бы буду честной дурой. И потом, спустя годы, не буду жалеть о том, что могла бы, но не…
«Я люблю тебя. Я беременна. Мне страшно».
Зажмурилась от ужаса – и отправила. И тут же убрала телефон подальше, словно ожидая от него подвоха. Зачем ты это сделала, дурища? И вообще, на вокзал тебе уже пора, что ерундой маяться?
Нас провожала Оксана. У обеих моих спутниц, кажется, в голове кипело и бурлило не меньше, чем у меня. Лада шла у моей ноги, скулила, заглядывала мне в глаза и все время спотыкалась на ровном месте. А еще немного зеленая после общения с унитазом Оксана вздыхала и все поглядывала на поезд на соседнем пути:
«Краснодарский… – кажется, она реветь собиралась и часто-часто хлопала ресницами. – Я все время думаю, что он же там меня ждет, а я тут сижу…»
Лада при виде поезда уперлась в асфальт всеми лапами, изо всех сил зажмурила глаза – я едва тянула эту распластавшуюся каракатицу по перрону.
«А в Краснодаре уже совсем лето… Мы думали дачу снять на озере…»
«Лада, давай! Не тупи!»
В глазах снова стояла зелень, во рту было горько, хотелось забиться в уголок.
Лада упрямо растянулась на асфальте и прижалась к нему пузом. У Оксаны мелко дрожала детская выпяченная нижняя губа. Я еще раз потянула собаку за поводок…
И…
Наверное, такие решения не принимаются в спешке, наверное, такое надо обдумывать и взвешивать – вполне возможно, что мы творим глупость и потом об этом пожалеем. А может быть – и нет.
Но, в любом случае, я сдала свой билет – а Оксана себе купила. Я обещала приглядеть пока за Барбосом, а она всхлипывала, целовала Ладу в лобик и обещала, что непременно скоро вернется за псом и вещами и навестит нас. Потом она говорила с кем-то по телефону, запершись в тесной туалетной кабинке, – и вышла такая помолодевшая и просветленная, что я даже не стала ее ни о чем спрашивать. Потом Оксана уехала в свой солнечный Краснодар, туда, где все просто, понятно и уютно.
Я тихонько продвигалась между толпящихся на перроне людей, привыкала беречь ощущавшийся уже как живое существо живот. Да, молодец, все решила – только дальше-то что? Лада жалась к моим ногам и мелко подрагивала хвостом.
А потом у меня зазвонил телефон. Я медленными неловкими руками взяла трубку – и все сразу стало намного яснее.
Ее не было долго, и я стала волноваться. Уезжала Она в спешке, быстро собирала вещи и не смотрела на меня. Это было страшно. А теперь на улице были слышны Ее шаги. И голос!
Мой хвостик стучал, я была так рада, что Она ко мне вернулась! Она вошла вместе с Ним, а в руках у Него был кулечек. Кулек пах молоком и еще чем-то вкусным сладким, но там не было никакой еды. Кулек шевелился, дышал и даже пищал, как щеночек.
Я не решилась подойти к Ней, смотрела на живой кулек и ничего не понимала. Тогда Он и Она сами присели возле меня. Она гладила мои ушки, а Он поднес кулечек к моей мордочке. В кульке было что-то розовое, нежное и очень вкусное. Я его понюхала. Кулек пах Ей и Им, это был родной кулек. Будто мой щеночек. Я очень обрадовалась и хотела даже попрыгать, но побоялась напугать живое розовое.
Мне было так хорошо, что я стала улыбаться и лизать маленькие лапки кулька. А когда я подняла голову, то увидела, что Он и Она обнимаются и оба плачут. Я не поняла, зачем они плачут, если мы все такие счастливые, и на всякий случай лизнула обоих в нос.
Они засмеялись. И я точно знала, что теперь у нас будет все хорошо.