Арина ощутила такую непреодолимую жалость к себе, что, стоя у светофора, начала безудержно рыдать.
Слёзы лились по щекам, стекая темными потоками от туши вниз по подбородку. Только сейчас она поняла, на сколько сильно обманывалась и как использовал ее любимый человек. Ему было наплевать и на жену, и на детей, и на нее, на Арину. Он играл с ними со всеми, теша своё самолюбие.
Девушка почувствовала, как кто-то легонько коснулся ее плеча.
— Вам плохо? — услышала она тихий мужской голос.
Обернулась и с ненавистью бросила:
— А какое вам вообще дело? Вы, мужики, только о своем пенисе и думаете, куда бы его потеплее пристроить. Вам плевать на нас, на наши чувства. Вы все мерзавцы!
Голос сорвался на крик.
Незнакомый парень взял пакет, которым Арина размахивала в разные стороны, произнося всю эту обличительную тираду, подхватил под руку и сказал:
— Пошли, обиженка, до дома провожу. А то не ровен час, влипнешь в историю.
Арина окинула его удивленным взглядом, пытаясь сфокусироваться на незнакомце, грустно икнула и кивнула головой соглашаясь на его предложение.
Пока они шли, Арина громко и с чувством материла всех мужиков, на чём свет стоит. Вспомнила каждый день, который провела в ожидании Артема в одиночестве. Каждый звонок от нее, который он сбросил, проигнорировал или отвечал полушёпотом.
Когда они уже стояли у парадной ее дома, Арина развернулась и влепила пощёчину провожатому, всё так же державшим ее пакет.
Парень схватил ее слегка за волосы и, притянув к себе, тихо сказал:
— Не тому и не так мстишь.
Тогда Арина не долго думая, впилась своими губами в его. Она целовала его страстно и долго, прижимаясь своим бедрами к его. Зачем она это делает? Арина даже не разглядела, как он выглядит. Но это было не важно. Он сказал заветное слово " месть" и план как-то сам собой нарисовался.
Оторвавшись от него на мгновение, прошептала:
— Пошли ко мне.
Утром она проснулась с дикой головной болью. Во рту сухо и как-будто нагадил Цезарь.
Арина присела на кровати и огляделась по сторонам. Пустая бутылка водки в одном углу, другая наполовину пустая у кровати. Один чулок был привязан на запястье, а второй вообще неизвестно куда пропал. Под подушкой она обнаружила обёртки от презервативов.
— Ох…Хоть на это ума хватило….Вот я дура-то..
И в ту же секунду рвотный позыв заставил девушку подскочить и броситься в ванную. Она долго сидела, обнимая белого друга и ощущая тянущую боль внутри себя.
“Как-будто обслужила целую роту солдат. Хотя, даже понятия не имею сколько человек в роте" думала она.
Арина включила душ и залезла в него в той немногочисленной одежде, которая осталась на ней после бурной ночи.
Грязь от лжи, которая тонкой и липкой плёнкой окутывала ее, понемногу начинала растворяться в воду, убегая в сток.
К вечеру, когда она пришла в себя и лежала на диване с котом, услышала, как в двери поворачивается ключ.
Артём тихо зашёл в комнату.
— Любимая, я понимаю, ты на меня злишься. Прости. Но жена заболела и я не мог оставить ее одну с двумя детьми.
— Где чемоданы? — не поворачивая головы, спросила она.
— Я хотел тебе сказать, что мне надо ещё неделю или две, что бы жена поправилась и тогда я буду весь твой.
"Ага. А потом она " заболеет" чем-то серьёзным и страшным. И надо будет быть с ней, пока не поправится. А потом заболеет хомяк любимой бабушки…Ну уж нет. С меня хватит!" со злостью думала Арина.
— Тогда вали на неделю или две обратно домой.
— Но Арина, ты должна меня понять, у меня дети, которых я не могу оставить..
Арина обернулась к Артему и пристально посмотрела на него. Почему только сейчас, через столько лет, розовые очки исчезли? Она увидела перед собой не своего Артёма, с которым познакомилась тогда в клубе и на которого не могла надышаться. Сейчас перед ней стоял трус с комплексами, который самоутверждался за счёт двух глупых женщин.
Она встала, подошла к нему и с улыбкой сказала:
— Так и не бросай. Что ты тут забыл, если у тебя жена и дети? Ключи отдай.
В глазах Артёма были страх, непонимание и какое-то унизительно-слезливое чувство, которому Арина не могла подобрать название.
— Ключ отдай и иди к семье, — твёрдым голосом повторила она. — Здесь тебе больше не рады.