Таких гуманистов-идеалистов как Фромм в истории человечества было немало. В XX веке одним из таких, например, был и Альберт Швейцер, полагавший, что мир можно исправить на основе концепции «благоговения перед жизнью». Этот наивный, детский гуманизм на самом деле не столь безобиден. Он одурманивает людей, внушает им иллюзии, ничем не отличающиеся от библейских сказаний. Такой подход к любви, который описан Фроммом, на деле дает силу вражде и ненависти.
Современные американские подходы к теории любви
Вопреки представлениям русских о Западе как о бездуховном мире, именно на Западе существует обширнейшая литература о любви — тема, в которую вовлечены тысячи философов, психологов и социологов. Более того, любовь является учебным предметом университетских курсов на многих кафедрах философии и психологии под различными названиями, в основном, как «Философия любви» или «Психология любви». В одной из программ такого курса указывается, что его задача заключается в том, чтобы студенты а) отличали различные виды любви, б) развивали собственную философию любви, в) вырабатывали собственную позицию в отношении философских работ западных и восточных философов.
Трудно оценить воздействие таких курсов на все западное общество, тем не менее, оно, очевидно, сказывается на определенной части населения, которое как раз и составляет авангардный отряд научно-технического и гуманитарного прогресса, влияющего на весь мир.
В свое время мне приходилось читать ту или иную работу о любви ради простого любопытства. Но тогда я не предполагал, что мне самому придется писать по этой теме, и поэтому не делал конспекты прочитанного. Но поскольку на перечитку работ времени у меня сейчас нет, мне придется ограничиться несколькими работами обобщающего характера, в которых авторы систематизировали современные течения и взгляды на любовь. При этом речь идет в основном об американских философах и психологах.
Краткий обзор их взглядов позволит, во-первых, получить представление о различных школах, во-вторых, оценить, насколько глубоко они проникли в суть проблемы. Кроме того, если говорить о российских читателях, то такая информация может оказаться для них небесполезной, поскольку в современной российской философской литературе я не встречал анализа современных западных философов на указанную тему.
В качестве основы для изложения я использую большую статью молодого американского философа Беннета Хэлма, помещенную в «Философскую энциклопедию Стэнфорда»[43].
По классификации Хэлма ученые распределяются по различным группам в зависимости от того, какая доминанта является решающей в определении понятия любви.
Любовь как союз (Love as Union). Эту группу образуют ученые, полагающие, что любовь — это формирование некоего союза, т. е. МЫ. В задачу этих философов входит доказательство того, что МЫ в буквальном смысле является новой целостностью в мире любящего и любимого. К этой группе из современных философов относятся Роберт С. Соломон, Роджер Скрутон, Марк Фишер, Нэйл Делани, Роберт Ноджик.
Общая идея концепции союза заключается в том, что это — союз интересов, в котором каждый действует не в интересах себя или другого, а в интересах МЫ. Соломон считает, что такой союз возможен только при слиянии «двух душ», когда две индивидуальности рассматривают себя как единое МЫ.
По мнению других философов (Ирвинг Сингер, Алан Собл), уязвимость такого подхода коренится в том, что в этом онтологическом единении теряются индивидуальные автономии, определенная независимость любящих. В результате союз на подобной основе деперсонализирует личности.
Ноджик же считает потерю автономии в любви как раз тем желательным результатом, или союзом, к которому любящие и стремились. Фишер полагает, что потеря такой автономии в любви является вполне приемлемым следствием любви. А Соломон определяет «трения» между союзом и автономией как «парадокс любви».
Чтобы разрешить этот парадокс, Мэрилин А. Фридман предлагает обозначить союз как федерацию индивидуумов (Я). В этой модели создается третья объединенная целостность, в которой любящие действуют в рамках определенных условий и целей. В таком союзе, как федерация, любовь, наоборот, усиливает автономность каждого, в большей степени способствует реалистической и критической самооценке, что благоприятствует автономии.
Для русского читателя, возможно, подобные рассуждения покажутся несерьезными, слишком отвлеченными от самой сути любви. На самом деле вопросы автономии, независимости личности для западного человека являются центральными, в том числе и в вопросах любви, поскольку варианты или способы их решения, в том числе и на «любовном фронте», могут быть применимы в более широком контексте, например на уровне общества и даже международных отношений. Именно поэтому каждый участник спора столь скрупулезно относится к каждому слову друг друга.