Как оказалось, обычная новорусская история. Ее успешный муж, построив по соседству с моими знакомыми домину, поселился там поначалу с женой, а потом место той заняла юная особа, ровесница дочери, отправленной на учебу в Лондон. Но его счастье было прервано инфарктом и преждевременной смертью, предреченной завистниками-соседями. Поскольку он не успел или не захотел оформить отношения с новой женой, прежняя, официальная — вышвырнула ее вон и на правах хозяйки вернулась. На моих глазах женщина в очередной раз праздновала победу.
Ей немногим за пятьдесят, и у нее все еще впереди — в России надо жить долго.
Операция «Пышка»
Шум, поднятый вокруг Ляли, напомнил мне судьбу мопассановской Пышки. Как и Ляля, Пышка была искренней патриоткой, хотя соотечественники и отвернулись от нее после того, как та уступила прусскому офицеру, между прочим, ради своих же попутчиков по дилижансу.
Впоследствии оказалось, что для вступительных в театральное Ляля выбрала из прозы именно эту новеллу. Но тщетно искала она свою фамилию в списках зачисленных. Тогда-то к ней и подошел пожилой мужчина из экзаменационной комиссии. На вступительных испытаниях он помалкивал, а тут сочувственно приобнял девушку и стал успокаивать. Она сама не заметила, как оказалась в незнакомой квартире, где дядька угостил ее ликером, после чего заключил в объятья.
«Считай, главный экзамен ты выдержала», — сказал он, вылезая из постели. Однако продолжение последовало вовсе не то, на которое можно было рассчитывать. Из душа экзаменатор вернулся в полковничьей форме, держа в руках подписку, которую недоумевавшая Ляля подписала, не читая, и спросил, готова ли она послужить родине.
То был риторический вопрос, не требовавший ответа. Тем более, как оказалось, ее и так выбрали для выполнения секретного задания, о котором никто не должен знать, и даже награды, если она их заслужит, нельзя будет носить на ее замечательной груди.
После короткой спецподготовки Лялю без экзаменов приняли на журфак, взяли на стажировку в популярную газету и с красным корреспондентским удостоверением отправили интервьюировать известных людей. Ее оперативной задачей было вызвать сексуальный интерес интервьюируемого и привести на конспиративную квартиру.
Квартир, собственно, было две. Одна, с библиотекой и аудиозаписями Вивальди. Туда она под видом дочки профессора, уехавшего в Кисловодск, приглашала интеллектуалов из оппозиции. Вторая — «папы-генерала». Сюда приходили депутаты и другие чины, и телевизор включался сразу на канал «Шансон-ТВ».
Другие девушки в ее университетской группе вели похожий образ жизни. Иногда у нее возникало подозрение, что и они служили по тому же ведомству. Дело же было в традиции — те, у кого брали интервью, издавна накидывались на корреспонденток прямо в своих кабинетах, хотя попадались и сибариты, стремившиеся к досугу в более приспособленных местах. И те и другие искренне обижались, если их боевой настрой не находил в девушках понимания.
С полковником Пышка (под таким именем она проходила по отчетности) встречалась нечасто. Секса у них больше не было. Ничего личного. Она как-то раз по доброте душевной предложила, на что тот с видимым сожалением ответил: «Не имею права». Вот когда ее задание будет выполнено, тогда другое дело. Тогда вообще жить станет лучше, потому что страной будут управлять люди чистые и высоконравственные, которых так недостает в нынешней элите.
Тем не менее час «Х» вначале пробил не для ее представителей, а для так называемой внесистемной оппозиции. Первым в Интернете появился ролик с писателем-радикалом, занявшим, разумеется, без одежды, позицию позади Ляли, аккурат перед оборудованной в стене камерой. Затем в сети разместили похожее видео с редактором левого журнала в главной роли, после — с опальным телеведущим, и пошло-поехало.
Желая упредить грядущее разоблачение, оппозиционеры сами стали признаваться в прелюбодеянии, упирая на то, что к нему толкнул их антинародный режим. Один поведал публике о принесенном в церкви покаянии. Другой, напротив, хорохорился, уверяя, что вместе с Лялей имел в виду эту власть. Впрочем, то было хорошей миной при плохой игре.
Когда никто уже не сомневался, что оппозиция думает не о судьбах родины, а о собственных утехах, наступил черед начальства. Первый ролик был об одном из думцев — в самый интересный момент зазвонил его мобильник, и он известным всей стране бархатным голосом ответил звонившему: «Вот доупотреблю девушку и перезвоню». И, разумеется, никто не удивился возникшему следом крупному плану знакомого лица девушки. Все уже привыкли к появлявшимся изо дня в день новым записям, где важные люди, разоблачившись, вытворяли с ней черт знает что.