— Пожалуйста, не беспокойтесь, миссис Хэмфри, — ответила она. — Я лучше пойду умоюсь и вообще приведу себя в порядок. Эндрю недоволен моим видом, и он прав!
— Как хотите, милая. Но я все же попрошу принести вам наверх чашечку кофе и бутерброд.
— Я пойду с вами, Джина, — вдруг заявила Сьюзен, — Хочу кое-что взять в своей комнате.
Джина поняла, что для нее это только предлог уйти из гостиной.
Девушки вышли вместе и в молчании пересекли холл. Однако, когда они стали подниматься по лестнице, шедшая впереди Сьюзен неожиданно замедлила шаг и повернулась к Джине.
— Вы давно знакомы с Эндрю? — спросила она очень серьезно.
Та удивленно поднята брови.
— Несколько месяцев. А почему вы об этом спрашиваете?
Сьюзен, казалось, боролась с собой, не зная, продолжать ли этот разговор.
— Это труднее, чем я думала... Как бы сказать... Ах, черт побери! Одним словом, я только хотела знать, любите ли вы его?
Джина тоже чуть помедлила, а затем дипломатично ответила:
— Наверное, я должна его любить, если согласилась выйти замуж.
Как-то неуверенно и даже неестественно Сьюзен засмеялась.
— Я знаю, каким глупым вам кажется мой вопрос. Или думаете, что это ревность? Но... Джина, вы мне нравитесь! И я хочу вас предупредить: не дайте Эндрю себя обдурить! Не попадайтесь на удочку его очарования! Если вы действительно уверены, что хотите стать его женой, снимите шоры с глаз! Поверьте, я искренне желаю вам счастья!
Она повернулась и, взбежав по лестнице, исчезла за дверью своей комнаты.
Войдя к себе, Джина плотно прикрыла дверь и долго стояла неподвижно, прислонившись к ней спиной и глядя куда-то в пространство. Итак, все пошло кувырком в ее, казалось бы, до мельчайших деталей распланированной жизни. Разве не глупо было думать, будто Рей смирится с ее появлением в этом семействе и не попытается всеми правдами и неправдами воспрепятствовать браку? Но она не может допустить подобного оборота событий! Ведь подготовка к операции ее матери идет полным ходом. Через какие-нибудь несколько недель она должна состояться! Но если Хэмилтон осуществит свою угрозу, то...
Джина продолжала смотреть вдаль широко раскрытыми глазами, чувствуя, как леденеет сердце. Что же делать? Что?! Но сейчас, в таком состоянии, все равно ничего не придумать. Надо успокоиться! А пока принять душ.
Она подошла к туалетному столику, сняла с пальца обручальное кольцо и потянулась рукой к серьгам. Только тут Джина обнаружила, что одна из них пропала. Тяжело опустившись на стул, девушка старалась вспомнить, где могла ее потерять. Где же? Где?.. Конечно, это случилось там... В том доме. Перед ее глазами вновь возник Рей, протягивающий руку к той самой серьге и с сарказмом спрашивающий о ее цене. Да, да! Именно тогда все и произошло! Когда она невольно отпрянула от него с криком: «Не прикасайся ко мне!»
В этот момент Джина услышала стук в дверь, и, прежде чем она успела откликнуться, в комнату проскользнул Эндрю. Извинившись, он повернул ключ в замке. Джина следила за этими манипуляциями своего жениха с растущим негодованием, но готовые сорваться с языка бранные слова так и не были сказаны: она подумала, что ведь совсем скоро этот человек будет иметь право входить к ней в любое время и даже без стука. Все же Джина встала ему навстречу и холодно сказала:
— Эндрю, я сейчас хотела бы принять душ.
— Я вовсе не собираюсь тебя задерживать, — начал оправдываться он. — Мне просто хотелось бы извиниться за свое идиотское поведение в гостиной. Прости меня, дорогая!
Эндрю подошел к девушке вплотную и попытался обнять. Но та очень мягко отстранилась. Сделав вид, что не заметил этого, Хэмфри спросил:
— Ты сильно ушиблась, когда упала?
При этом он постарался придать голосу максимум озабоченности. Но Джина уловила фальшь и небрежно ответила:
— Ерунда. Сейчас сполоснусь под душем, и все будет в порядке.
Она надеялась, что теперь Эндрю уйдет, но он не понял намека и продолжал:
— Ну и отлично! Кстати, вы о чем-то говорили с Сьюзен на лестнице. Верно?
Хэмфри подошел к туалетному столику и принялся перебирать стоявшие там флакончики и баночки. Джина почувствовала, что начинает окончательно выходить из себя.
— Говорили! — почти грубо ответила она. — Но очень недолго.
— И что же Сьюзен тебе сказала?
Было ясно, что этот вопрос отнюдь не праздный. Эндрю стоял, повернувшись к окну, но Джина видела, что он напряженно вслушивается не только в слова, но и в интонацию ее голоса. Поэтому, сдержав готовое вырваться наружу раздражение, она ответила как ни в чем не бывало:
— А, чушь всякую! Женская болтовня! Почему это тебя интересует?
Хэмфри обернулся и, бросив на девушку подозрительный взгляд, нервно рассмеялся.
— Да так! Просто Сьюзен часто несет всякую околесицу. Не стоит особенно верить ее словам.
— Я буду иметь это в виду.
Джина заметила, что на шее Эндрю вновь проступили розовые пятна. Он рассеянно провел ладонью по своим гладко причесанным волосам и вдруг встрепенулся, как будто понял, что совершил какую-то тактическую ошибку.
— Ее бы никогда не пригласили сюда! Никогда! Если бы предварительно посоветовались со мной...
Джина чуть было не спросила: почему? Но вовремя спохватилась и сказала безразличным тоном:
— Зря ты нервничаешь, Эндрю. Сьюзен — подруга Бриджит, и большую часть времени будет проводить с ней. Не думаю, что у нее есть желание докучать нам!
Глубоко вздохнув, Хэмфри подошел к ней и обнял за талию.
— Ты, как всегда, права, дорогая! Моя милая, умная Джина! Неудивительно, что я так люблю тебя!
Он принялся целовать ее с возрастающей страстью. Но эти поцелуи не трогали Джину. Они только напоминали ей другие лобзания, другую страсть, другого человека... Но Эндрю этого не заметил и, отпустив девушку, нежно ей улыбнулся.
— Удивительная, чудесная! Теперь я ухожу. Принимай свой душ. — Но в дверях он остановился и, пытливо посмотрев в глаза Джины, спросил: — Ты, часом, ни с кем не встретилась во время прогулки?
К счастью, девушка стояла далеко от окна. Иначе вспыхнувший на щеках багряный румянец выдал бы ее.
— Ни с кем. Кругом были только бабочки и птицы.
Эндрю удовлетворенно кивнул головой.
— Ну и прекрасно! А сейчас я все-таки пойду. Встретимся чуть позднее. Хорошо?
И он вышел.
Джина долго смотрела остановившимся взглядом на закрытую дверь и думала. На что все-таки намекала Сьюзен? Почему Эндрю с таким пристрастием допрашивал ее? Что за всем этим скрывалось? И что в свое время произошло между Сьюзен и Эндрю?
Эти вопросы тревожили и бередили душу. Девушке казалось, что какие-то неведомые и неотвратимые беды обступают ее со всех сторон. Боже, да что же это такое?! Ведь она приехала сюда с самыми лучшими намерениями и искренне хотела стать хорошей женой Эндрю. Конечно, все обстояло далеко не просто. Любить его так безумно, как Рея, Джина не могла. И знала это. Но была готова отдать своему будущему мужу все, что оставалось у нее в душе. Он не должен пожалеть о том, что женился на ней! Не должен! У них будет здоровая, возможно, счастливая семья, в которой не останется места для сожалений! И с ее стороны тоже! Она сумеет себя переломить! Сумеет! Иначе не надо было приносить столь дорогую жертву!
Если бы только не эта бомба замедленного действия! Порой Джине чудилось, что она слышит тиканье часового механизма.
18
Было очень душно. Стрелки часов показывали позднее время. Джина уже давно вернулась из гостиной, но спать ей не хотелось.
Странно прошел вечер. Разговор во время ужина велся каким-то высокопарным, а потому неестественным тоном. На еду мало кто обращал внимания, и, когда после ужина Бриджит предложила включить музыку, все вздохнули с облегчением.
Эндрю тут же пригласил Сьюзен танцевать. Но после довольно громкого и далеко не безобидного обмена колкостями он отошел к невесте и просидел с ней весь вечер. Потом Джина, сославшись на головную боль, поднялась в свою комнату.