...Психика моя разваливается, не выдерживая не только резкой перестройки отношений в семье, но и рассогласованности убеждений и действий — отступления от православия, слома жизненных принципов.
А какие мысли завелись у меня в голове, и я ими жонглирую, как ребенок, бездумно и уже привычно. «Словно по волшебству». «Независимо от Бога!» Иногда ловлю себя на том, в какую ужасную «прелесть» впадаю, допуская в мое сознание эти негожие для православной христианки мысли! Однако мне настолько уже все равно, и я так смертельно устала, что совершаемые грехи больше не расстраивают и не пугают меня. И потому в мозгах такая каша творится-варится — сесть бы да разобраться в тишине и покое. Какое там! Всю так и колотит! И сознание, как в ознобе, как в лихорадке: в «котелке» температура до критической отметки поднялась. А что за спрос с больного человека, даже если у него болит не тело, а душа. Вот с телом-то как раз все в порядке! Несмотря на глубокое нервное истощение и при всех осенних перепадах температур и погоды, несмотря на бесчинство гриппа и разных вирусов, меня ничто не берет — я здорова как бык, словно лихорадка эта внутренняя, от которой меня колотит с утра до ночи, сделала меня только сильнее, сделала неуязвимой. Меня питает и держит на ногах эмоциональный заряд, который сформировался как результат и как энергетическая квинтэссенция всех моих мыслей и чувств. Он не только держит меня в напряжении и в полном здравии — он мне вместо еды и питья, он дает силы. Как алкоголь для алкоголика.
Чары
Димина любовь к Ней. Ее отголоски я чувствую в своей душе: она такая изысканная, такая красивая! Нежная-пренежная — так он меня любил еще недавно. А сейчас эта любовь направлена на другую, и любовь его, пожалуй, даже и нежнее, и красивее, чем ко мне была. Что ж, можно его понять, его нынешние чувства, коли такая красивая любовь возникла у него. к той женщине — молодой и интересной, наверное, и .
Ее образ, он тоже у меня в душе — такой прекрасный, такой. прелестный. Слишком хороша она! И женщина, и любовь эта. Все как из кино. Не как в жизни. Все какое-то ненатуральное и ненастоящее. Поддельное, прелестное. Да-а-а. Слова-то какие. и состояния: прельщение. очарование. чары. Вот-вот, все трансформируется так. словно по волшебству! Только почему — «словно»?
Присутствие волшебства я откровенно чувствую в душе и в жизни — в моей, и в Диминой, и в том, как все меняется между нами, как все происходит — странненько, непонятненько и. бурненько: торнадо. лавина. Но при этом во всем, что происходит, имеется нечто неуловимое, еле различимое, почти невидимое. Нечто хитрое, поддельное, искусственное — какой-то подвох во всем. И я — словно не в жизни, а на сцене. И не живу, а в какой-то игре участвую. Вот-вот — со мной ведут игру, нечестную игру. К тому же очень злую и подлую, но при этом весьма искусную и тонкую, так что злой и негодящей выгляжу только я. О, здесь настоящее искусство! И подмена, и подлог. Тут такая ловкость и такое хитросплетение! Искусная игра! Хитроумная игра! Не игра, а подстава! В ней все поддельное и ненастоящее.
«Поддел...», «подвох...» Я вращаюсь в какой-то новой понятийной системе, в ней я оказалась поневоле, и теперь мне приходится перестраиваться — перестраивать мое самосознание, мышление, оценки мира, людей и себя. А система не просто понятийно-психологическая, она — мировоззренческая. Только разве. я не всегда жила в этой системе, разве не всегда я в ней находилась? Я в ней находилась, только не осознавала волшебство, поскольку оно не было выражено так явно. Но оно до меня доносилось, задевало каким-то образом, оно просвечивало, например, сквозь природу. Когда я любовалась лесом, полем, озером, каким-либо чудесным пейзажем, меня часто охватывали какие-то непонятные мистические чувства. Особенно когда любовалась закатом. Мы ведь часто говорим: «Какой волшебный закат!» И в воздухе, и в природе часто бывает разлито такое очарование! «Все как зачарованное», — говорим мы. Чары висят в воздухе, проявляются — природа их отражает, воспроизводит.