— Где угощал, если вас не было на крыльце?
— А пошла ты.
Далее Дима не считает нужным объясняться и уходит, возмущенный моим поведением и слежкой.
Я пробую выяснить, где может быть место для его встреч с любовницей. Два-три раза мне удается незаметно проскользнуть в архив с заднего крыльца и обследовать подвальные помещения, даже замираю там в разных точках в обеденный перерыв (ведь я знаю точно, что они видятся в это время, — об этом мне говорят мои ощущения, мое рвущееся от боли сердце, мои звонки ему на сотовый, на которые он не отвечает, ибо «отключен»), но и это не дает никакого результата.
С той поры прошло две недели. Такой срок я дала себе, чтобы все это терпеть, хотя каждый день и спрашивала себя: «Зачем мне продлевать страдания?» И каждый день был невыносим. А следующий — был еще невыносимее... Но так хотелось. даже не возмездия, нет — торжества справедливости. Пусть даже это звучит высокопарно. Не удалось. Не вышло. Не получилось. Торжества справедливости не получилось. Ну что ж, придется обойтись без «торжества», зато есть повод для другой радости — я могу, наконец, прекратить свое страдание!
И вот, вернувшись домой из архива после очередной слежки, измученная, замерзшая, измотанная физически и духовно, я дожидаюсь Диму с работы — жду его с особым нетерпением — чтобы почти с порога бросить, прокричать с плохо скрываемой злой радостью:
— Все. Расстаемся!
Да, Дима, пуд соли мы с тобою не съели и уже не съедим!
Кто Диму остановит?
За месяц до того, как я приняла решение с Димой расстаться, решила я пожаловаться свекрови на ее сына — попыталась объяснить, что у нас полным ходом идет крушение отношений, семьи и что ответственность за все это ложится на него, на моего мужа. Намекнула на измену. Евгения Владимировна только языком поцокала в свойственной ей манере:
— Не верю. У меня хороший сын.
— Может быть, сын он и хороший, а вот муж! Разве две его предыдущие семьи не из-за его измен развалились? По этой же причине расстается он и с третьей женою, со мною!
— Вы меня на вашу свадьбу не позвали, и в ваши отношения я вникать не собираюсь, — отрезает свекровь, попутно припоминая затаенную обиду: ведь приглашение на регистрацию брака ей было сделано лишь за пару недель до события, но к тому времени она уже обзавелась билетом на Украину, собравшись ехать к дочери. В результате наш тщательно подготовленный сюрприз провалился: отложить поездку свекровь не захотела, да и разобиделась, что ее так долго держали в неведении по поводу предстоящего бракосочетания. Впоследствии она по всякому поводу, кстати и некстати, припоминала, что свадьбу, пусть и символическую, сыграли в ее отсутствие. — Я на вашей свадьбе не была, — повторяет Евгения Владимировна, — и мне ваши разборки неинтересны. Захотели — поженились, захотели — разошлись. Это ваша жизнь, а не моя. А своего сына я хорошо воспитала, и я его знаю.
В общем, в горе моем свекруха мне не подмога и не советчик! Иду к Диме:
— Ты матери сказал, что от меня выезжаешь?
— Сказал.
— И что? — я втайне все-таки надеюсь, что муж от мамаши в кости получил. Увы!
— Она сказала, что будет только рада, если я к ней вернусь!
Сердце захлебнулось и упало... Нет, не дождаться мне, что Димина мама его образумит, остановит! Или кто-либо еще. Вот и все. Конец. Теперь уж точно конец!..
В круге наших интересов. «Психология» и философия влечения
От своих первых двух жен Дима явился ко мне стопроцентным законченным мещанином. Такой диагноз я ему поставила. Круг его интересов я иронично определила для себя тремя короткими составляющими: «ам», «бах» и «трах». Ну, «ам» и «трах» — это понятно. А вот что касается «бах» — так это определение касалось любимого времяпрепровождения моего мужчины (отставного майора), которым являлось исключительно кино и исключительно боевики — «стрелялки», так сказать, ну и еще, пожалуй, «порнуха» и спорт. В общем, простые интересы, я бы сказала даже — упрощенные. И вот в круге таких интересов я неожиданно оказалась и была вынуждена не только соседствовать с ними, но и жить, и делить их, так сказать. И это было непросто. Иногда это было невыносимо!