– Так чего тебе? – снова спросил Бен.
–В городе чума, – уже серьезно начал Ян.
– А я думал у вас просто город не людный, – вставил вдруг Чарли.
– Трупы было велено хоронить. Вы как раз подойдете для этой работенки, – закончил свою мысль Ян.
– Почему вы так решили? – спросил уже Каин.
– Потому что вы беглецы, я это по мордам вашим разглядел, а раз беглецы значит вам все равно. Куда бы вы ни пошли, кругом центурии и когорты, там для вас смерть выжидает. Вам кров, еду и жизнь предлагают, а вы телитесь, – с какой-то обидой проговорил Ян.
– С вами трудно поспорить, но какой будет наша жизнь? Станем мы хоронить тела, до тех пор пока сами и не передохнем, не лучше ль сразу под мечи или на виселицу? – отвечал Бен.
– Я могу и это вам устроить, хоть сейчас их кликну, – провопил Ян.
– Я по тебе сразу так и понял, да будет по-твоему. Говори куда идти, – Каин умоляюще оглядел Бена и Чарли. Он подумал, что так сбежать будет проще.
В жуткую западню изготовились идти скитальцы. В полном ее смысле и Каин не знал, какая она чума, он видел ее как на картинке, давным-давно еще настоящим мальчишкой, и вот теперь она ему явилась, уже не уроком, а настоящей правдой, жизнью. Изготовясь ее увидеть Каин представил себе нечто страшное, и он подумал, будто готов к терзаниям совести, будто готов и устрашился жутко, хоть и не знал, наверное. Едва только месяц минул с тех пор, как он уже понял, что ошибался, что не мог представить себе, не пройдя этот путь. Начался повсеместный мор, и долго еще они все будут помнить первого человека, что предстояло им хоронить. В особенности запомнил его Чарли. Это был старик, может возраста и не столь преклонного, как показалось им тогда, смерть, верно, состарила его сильно, он был грязно желтого цвета, с пятнами на лице и по большей части на висках, проявляясь из под редких седых волос, оставшихся лишь по бокам. Лицо его было вытянутым и иссохшим, выделялся длинный и узкий горбатый нос, можно было решить что римский, но человек тот явно был из простых, по одежде его и рукам, то было видно сразу. По рукам в особенности можно сказать многое, не нужно быть хиромантом, чтобы понять какую жизнь вел человек с мозолистыми руками, сплошь в ссадинах и мелких порезах, одна фаланга на указательном пальце была скрючена и срослась не естественно, ногти и те были жутко страшные, длинные, похожие на звериные.
Могила для старика была вырыта быстро, усилиями Чарли и Каина. В сопровождении же не было никого, кто мог бы прощаться с помершим. Бен сразу выразил мысль, что стариков хоронить будет легче, но больше уже говорить никто не стал. Следующего принесли десять часов после первого, то был снова старик.
– Нам сегодня везет, – сказал Бен.
Над шуткой ни кто смеяться не стал, даже сам Бен как-то поменялся в лице. Продолжали копать, несмотря на отсутствие не захороненных. Мертвые будут, и теперь от них никуда не деться. Страшнее всего было ложиться спать, с предчувствием того как эти самые трупы придут в сон. Однако, прежде принесли еще одного прокаженного, тот так же оказался стариком и вот тут уж все засмеялись.
– Ну, везет же, – прыснул Бен.
После, в землянке, когда все изготовились спать, один Каин не думал о трупах во снах, он тихонько причитал лежа клубком и это были молитвы. За долгие годы он не забыл ни строки из книги, что подарил ему Ник. Каин читал без книги целые главы, и заканчивал всегда одним и тем же, последней молитвой был «отче наш».
На следующий день принесли мальчика, лет двух отроду, с ним была мать или бабка, по ней уж и не поймешь, но оба при том мертвые. По ним сразу стало ясно, кто умер чумой, а кто другой смертью. Покрытая язвами женщина, была по цвету лица, один в один как тот дед, на ней будто написано было, на этой коже, что она чумная. Мальчик не был заражен, а умер с голоду, сидя возле матери, и дожидаясь своего часа. Каин словно перед глазами увидел эту картину, на него напала жгучая злость, от того что все о чем молил он все исполнилось ровно обратно, на душе повисла смертельная обида, словно на человека. А уже как схоронили обоих, Каин запричитал снова, сквозь безнадегу и почти поверив, что в пустоту.
Месяц прошел, хоронили по два, по три человека. Временами Каин и Чарли затевали долгие философские разговоры, часто на тему предназначения человека на земле, эта тема интересовала Чарли, похоже, больше других. Каин осторожно раскрывал свои тайны, так что Чарли мог бы догадаться о них, лишь тщательно оценив значение каждого слова. Каин часто говорил репризами об одном, тогда как подразумевал совершенно другое. Тяжелая участь Каина была обусловлена его божественным даром, он мог бы ответить на все самые главные метафизические вопросы, а кто-то скажет, что и должен. Кому как не богу разъяснить нам смысл жизни, кому как не ему знать суть человеческую? «Спаситель ли ты?» – спрашивал Каин у самого себя, и тут же отвечал – «нет, страдалец, в неведении и беспомощности своей». Именно что в беспомощности, ибо ему уже не глянуть в самое небо и не удариться челом о землю, ему преклониться нельзя, вот в чем немощность его. Тогда как каждый несет крест свой целую жизнь, бог несет всех их со своими крестами и не жизнь ту, а вечность, ибо крест их должен на ком то остаться. Целая вечность – такого понятия существовать бы не должно, вечность безвозвратна, о ней нельзя сказать в прошлом, она идет сейчас, нельзя сказать, что было вечность назад, нельзя измерить вечность. Это всего лишь миг – утешал Каин всех кого видел, да и себя тоже. Миг, все же может стать непреодолимым и так казалось случиться. Наступила зима, умирать стало больше, зараженных одного за другим несли в ямы, иной раз даже еще не умерших, а только при смерти. Хоронить приходилось впопыхах, едва успев вырыть одну яму, принимались за следующую. Сотни людей с искаженными лицами. Бен перестал подшучивать, на него смотреть было больно, казалось, он хотел выразить свои эмоции, передать кому-то, кто может помочь, но не мог, потому что считал, что не услышат. Чарли плакал едва не каждую ночь, хоть теперь и не был сопливым мальчишкой, не теперь. Годы не сделали бы из него столь взрослого разумом человека, как сделал один поход. Один только Каин, как и прежде, причитал свои молитвы, но и в нем кое-что изменилось. Однажды Бен заговорил о побеге, о котором говорил изначально и Каин, но Каин высказал мысль совершенно противоположную, он решил, что это место и должно было быть их заветной точкой на карте, будто они шли как раз именно суда. Вроде того, их миссия здесь, бороться со смертью.