– Как же с нею бороться, если она уже одолела всех на кого ни глянь, только самим-то и осталось почить в земле, так ли Джим? – Бен по-прежнему называл Каина именно так, хотя тот и признался как-то, что имя выдумал.
– Для того мы и живы. Поверь, не в землю уходят их жизни, им еще долгий предстоит путь, и хочу я, чтоб они встретили в нем добро, чтоб не отравились ядом уже там, – Каин показал на верх.
– Я не пойму тебя сынок, и не пытайся даже, хочу, но всяко не пойму, не объяснишь мне уже, – проговорил Бен. Каина он и в самом деле уже за сына почитал, да и сам Каин относился к нему как к родному.
– А ты меня и не слушай, слушай себя и поймешь. Оно в каждом есть, у каждого голос, доброму человеку он всегда громко скажет.
Хоронили, как правило, тихо и без людей посторонних, был только стражник, караулящий процессию. В один день, пришла женщина, совсем молодая, но уже и не юная. Тогда же привезли на телеге и мертвых, среди них были дети. Женщина кричала какое-то время, но как схоронили, приумолкла, только сидела и зубы сжимала, себя пересилить пытаясь. Затем села возле забора и плакала. Подошел Каин.
– Вы не убивайтесь, прошу вас, и не вздумайте руки на себя наложить. Вам пожить еще надо. – тихонько проговорил Каин.
– Как же мне не убиваться-то, – кричала женщина, – ради кого жить то теперь?
– А вы для них и живите. Они дождутся вас, встретят, и вы опять с ними будете. А коли теперь помирать, они может и найти вас не сумеют, а так обязательно найдут. Вы терпите, терпение вам сил даст, вы поверите. Они в лучший мир пойдут, там их ни кто уж не обидит, только им дойти туда следует. А вы их поминайте светлыми и радость им будет. Куда ж они пойдут, если вы плакать горько станете, они и останутся вас жалеть, а им идти нужно, у них жизнь там. Вы вспоминайте, с радостью вспоминайте, они увидят. Это лишь, кажется что конец, а его и нет вовсе, вечно живите и дети ваши будут с вами в счастье. – Каин и не старался ни слова подобрать, сказал, так как и сам думал.
– Спасибо вам, я как вы сказали все сделаю. Только б им спокойно стало, – только высказав это, женщина снова заплакала.
– Я за них слово скажу, меня услышат и все хорошо станет. Я верю, что не обманываю вас, а значит, и правду говорю. – Каин договорив, ушел, получилось вроде неловко со стороны, а оно может и самое правильно как раз.
Женщина та поглядела вслед Каину и пошла обратно, она уж и не думала ни о чем, совсем-совсем, и все что перед ней было, разбегалось и уплывало.
С каждым днем все больше людей появлялось на кладбище, но теперь, помимо прочих были живые люди. Молва быстро разошлась по городу, и несмотря на то что и веры как таковой ни в одном из них не было, все они, кто приходил, уповали на Каина. В страшные минуты жизни людям всегда хочется иметь того, кто бы стал опорой и дал надежду, таким для них и был Каин. От чего-то, Каин уставал все больше, то ли от живых, то ли от мертвых. Спать приходилось все меньше, бывало часа по три, да снова за работу. Руки всех троих, что Каина, что Бена или Чарли, были разодраны в кровь, перемотаны грязным тряпьем, а на старых мозолях вырастали новые. Лица их и можно было принять за чумные, и от того тяжелее было понять началось ли с ними это или все же нет.