Стоя на остановке, Мари обернулась. Столько мольбы и нежности было в ее взгляде, что мне стало не по себе. Через остановку я выскочил из троллейбуса, нашел частника и приехал обратно. Ни Мари, ни подозрительных парней видно не было. После двадцати минут бесцельной езды по улочкам частник забеспокоился:
– Парень, что мы ищем, может, скажешь? Я помогу!
– Друг, ищу дом, адрес забыл! Не ропщи, деньги свои получишь…
Мы еще немного покрутились по маленьким переулкам – безрезультатно. Пришлось возвращаться домой. Дверь открыла мама:
– Что с тобой? Что случилось? Ты выглядишь каким-то обеспокоенным.
– Ничего страшного, мам, на тренировке спину немного ушиб… В общем, устал.
– Ладно, иди на кухню, поешь, я аджапсандал [5] приготовила.
– Да я не голоден, съел две ром-бабы вместо обеда.
– Это с каких пор ты стал есть ром-бабу? Для кого я обед приготовила?
– Ладно, мам, немножко отдохну, потом поем.
Через минуту мама вернулась с моей спортивной сумкой.
– Давид, ты говоришь неправду! Ты не был на тренировке. Почему полотенце сухое? Почему спортивная одежда не измята?
Каждое утро мама меняла мое полотенце и давала постиранную легкую тренировочную форму – ее у меня было несколько комплектов. Я тупо молчал, не зная, что сказать. Мне безудержно хотелось поговорить о Мари с кем-нибудь. Конечно, рассказывать маме – не самый лучший вариант, но я не смог сдержаться.
– Мам, у одной моей знакомой девушки Мари неприятности. Какие-то хулиганы ее преследуют, не дают покоя.
– Что еще за Мари? Впервые о ней слышу. Репатриантка, что ли? Откуда ты ее знаешь? И чем она занимается?
– Мама, она студентка, играет в волейбол. Да, репатриантка…
– И с чего это она вдруг решила посвятить тебя в свои проблемы?
– Ты же знаешь – я начальник оперотряда.
– Ну да… начальник… Иди поешь, начальник, потом поговорим. Папа придет, может, позвонит кому-нибудь в милицию, чтобы твоей волейболистке-репатриантке помогли, если все так, как ты говоришь. А что, у нее нет родителей, знакомых?
– Ты что, мам, папа здесь при чем? – возмутился я. – Хотите меня опозорить, на посмешище выставить? Я, начальник оперотряда, побегу, как слюнтяй, за помощью в милицию?! Дяденьки, помогите, девушку обижают?! А я ее защитить не могу, я хиленький, я скрипач… нет – арфист!.. Не вздумай! Если папе что-нибудь скажешь, из дома уйду! Все, мама, не беспокойся, я доложу моему руководству и дело получит официальный ход. Все будет хорошо, сами справимся, нас больше сорока человек! И не забывай – среди нас несколько спортсменов.
Маму я, как мог, успокоил, но когда пришел отец, я ни на шаг от него не отходил. Вдруг мама все-таки скажет что-нибудь про Мари, про милицию… Что тогда подумает Мари? Она мне доверила свою проблему, а я бегу и жалуюсь родителям? Да меня просто засмеют, а Мари будет меня презирать. Эх, вот что значит по-глупому довериться маме. У нее же первый инстинкт – уберечь меня от всего, что, на ее взгляд, представляет опасность, и ей неважно, что я уже не маленький мальчик…
Ночь прошла тяжело. Мне казалось, что она длится целую вечность. «А что если Мари похитили, изнасиловали?» – все это я представлял настолько живо и красочно, что почти не мог заснуть, метался по кровати, иногда даже вскакивал и ходил по комнате. Утром примчался в университет на полчаса раньше обычного. Ждал у входа. Наконец появилась Мари – как всегда, с опозданием. Я облегченно вздохнул и пошел ей навстречу.
– Здравствуй, Давид! Что случилось? Тебя что-то беспокоит?
Мне показалось, что она догадывается о моем состоянии.
– Мне надо поговорить с тобой.
– Если не срочно, давай после уроков встретимся, но ненадолго, у меня дела… И вообще, у тебя что-то важное?
– Да, Мари. Поговорим потом.
На занятиях я прорабатывал варианты разговора с Мари. Как обычно, она вышла, когда все студенты уже успели покинуть здание. «Женихов» во дворе почти не было, пришли только те, к которым девушки подходили сами, да еще студенты других вузов, особенно Политехнического института, – посмотреть на девушек, возможно, познакомиться. К этим ребятам мы относились нормально, со многими были знакомы, дружили, вместе ходили в спортзалы и различные секции.
Мы молча пошли к остановке троллейбуса. Мари заговорила первой: