Конечно, при постановке этих групп в цирке дело несколько изменится – отчасти к лучшему, ибо репетиция происходила в студии Коненкова при неблагоприятных в некоторых отношениях условиях; но, с другой стороны, в огромной зале цирка зрелище может выглядеть мельче, пластические детали ускользнут. Не предрешая того психологического веса, который будет иметь измененное в смысле обстановки зрелище, я должен сказать, что то, что я видел, было прекрасно.
В девяти группах, частью многолюдных, частью однофигурных, ярко рисуются важнейшие моменты мифа.
Самсон, побивающий филистимлян ослиной челюстью; заговор против него, попытка связать его. Победа над богатырями, посланными с этой целью, опьянение его Далилой, открытие им секрета силы своих волос, пленение его, слепота и унижение, отросшие волосы и проверка своей новой силы – финал.
Такой чисто цирковой элемент, как силачи и борцы, нашел здесь свое неожиданно прекрасное применение. Я, по правде сказать, никогда не думал, что эти люди – в данном случае артисты Ярош, Урс, Пафнутьев и Быстров – смогут быть так покорны воле художника, чтобы сделать свои тела мягкими, как глина, или словно высеченными резцом ваятеля. Сами по себе тела благородно развиты и в талантливых постановках Коненкова доставляют настоящее восхищение взору.
Но рядом с замечательным пластическим достоинством, замечательной игрой мускулов, интересных ракурсалий – одним словом, чисто скульптурных достоинств, нельзя не отметить достоинств драматических и поэтических. Работа произведена громадная, все аксессуары – костюмные, бутафорские – были сделаны самим Коненковым.
Потребовался длинный ряд репетиций для того, чтобы, так сказать, выявить в исполнителях мускульную память и заставить их со сверхбалетной точностью изображать собою скульптуры.
Я не знаю точно, когда сможем мы открыть Второй цирк, ибо вопрос этот связан с вопросом топливным и другими тяжелыми сторонами нашего театрального быта, но я от души желаю, чтобы этот спектакль скорей был представлен массам.
Вращающиеся скульптуры эти мыслимы главным образом в цирке. Это – настоящий цирковой номер, но номер того цирка, о котором мы можем мечтать, цирка исключительно благородной красоты, умеющего непосредственно связать физическое совершенство человека с глубоким внутренним содержанием.
Я уверен, что Коненков вплетет этими группами новый лавр в свой венок и что цирк этой постановкой делает серьезный шаг вперед.
1919 г.
В новых условиях*
<…> Что касается цирков, то в условиях новой экономической политики задача сводится к тому, чтобы и в этой области занять командные высоты. Это значит собрать, восстановить и удержать в руках государства главнейшие цирки, сохраняя их в качестве показательных до того грядущего будущего, когда вообще сохранятся одни лишь государственные цирки. С целью расширения и укрепления государственных цирков коллегия Наркомпроса вошла в Совнарком с предложением учредить на правах хозрасчетного зрелищного треста Центральное Управление государственных цирков, обязав это Управление как можно скорее увеличить число государственных цирков, противопоставив их разного рода частным циркам и подняв их программы на образцовую высоту.
1922 г.
О цирках*
Непосредственно после революции перед нами встал вопрос о цирках.
Некоторые решили его в отрицательную сторону. Так, на Украине цирки попали под сердитую руку. Почему-то это искусство многим показалось бессмысленным и буржуазным.
От такого суждения должна была предостеречь широчайшая популярность этого искусства, несомненная любовь к нему подлинных масс рабочих и красноармейцев, увлечение детей цирком и т. д.
Никогда не следует коммунисту сразу презрительно замахиваться на какое-нибудь действительно популярное явление. Понятно, когда так называемый утонченный интеллигент морщит нос, как от дурного запаха, от частушек или жестокого романса, от густых приключений какой-нибудь кинофильмы, от бульварных романов и т. д. Между тем надо было бы лучше проанализировать, какими именно сторонами все эти роды как будто бы спорного искусства захватывают ум и сердце масс. Может быть, именно здесь надо учиться писать все более тонкую и содержательную музыку, беллетристику, создавать все лучшие формы кинофильм и театра, не отрываясь от живого внимания масс. Конечно, во всех этих формах искусства есть и много отрицательного, притом вовсе не необходимого для масс, а являющегося чуждой, рутинной примесью.