1932 г.
II. Ревю. Мюзик – холл
Парижские письма*
<…> В области высокого театра французы мало что могут выставить в последнее время, да и то, что могут, – если не говорить о бельгийцах, – почти сплошь возбуждает сомнения. Их сила – это театр, который забавляет, а ведь в настоящее время публика, ищущая в театре забавы, безусловно преобладает.
В стране наиболее напряженной деловитости – Англии – потребность в абсолютно театральных развлечениях, не требующих даже самого слабого усилия мысли, привела к варварскому падению театра. Кафешантан, цирк и смешанные с клоунадами и довольно иногда грязной порнографией обстановочные феерии занимают почти всю английскую театральную арену, оттесняя в сравнительно скромные уголки более серьезные формы театра.
Франция еще не дошла до этого, Франция дает еще изящный водевиль, любит со вкусом построенное действие, блестящий диалог, своеобразный реализм, словом, Франция культурнее в этом отношении; однако все более очевидным становится, что и парижская публика смотрит на сцену как на учреждение «забавное». Не то чтобы серьезная комедия совсем умерла или очень уж заметно ослабела по сравнению с тем, чем она была двадцать пять, пятьдесят лет назад, но волна низших родов драматургии подымается игриво и весело, захватывая все больше и сцен, и драматургов, и публики.
Из афиш парижских варьете и кабаре начала XX века.
Прежде чем говорить собственно о комедии, я хочу сказать несколько слов о «revues» – «обозрениях», самом торжествующем жанре спектакля в Париже. В былые времена эти «обозрения» ставились в артистических кабаре. Они отличались иногда довольно разнузданной, но гремящей и опьяняющей веселостью; это было раздолье для всех неожиданных прыжков фантазии, смесь куплетов, танцев, сценок, все осмеивающих шаловливо и подчас талантливо. Если иной раз не хватало таланта и глубины – была подкупающая непринужденность молодости. Потом пришло постановочное «обозрение» больших кафе-концертов, с их десятками пестрых декораций, ослепительным калейдоскопом костюмов, сотнями иногда специально выбранных красивых женщин и подростков, с их натянутым ремесленным смехом, кое-как в тридцатый раз выдавленным из мозга профессионального сих дел мастера. Остроумие окончательно заменила сальность, меткую сатиру – скандальное злословие.
Вот что пишет об этом, все под свои грязные ноги покоряющем роде зрелищ один из крупнейших французских драматургов – Порто-Риш: «В огромном большинстве случаев нынешние „обозрения“ – это какие-то процессии, плетущиеся по сцене без всякого порядка: никакой интриги, никакого стиля, ни капли остроумия, много грязи и нахальства. Это искусство лгать безнаказанно, спокойно клеветать на женщин, ибо муж или брат, вступившийся против инсинуаций „ревюиста“, сделал бы себя смешным; это способ сунуть в один мешок презренное и высокое: актеров, чиновников, ученых, франтов, мошенников и т. д. Это искусство пародировать серьезных актеров на отвратительном французском языке, возможность привлекать публику неприличными куплетами, распеваемыми почти обнаженными девицами, словом, способ угодить публике, ищущей злобного скандальчика, приученной к этому современным, ничего святого в себе не имеющим памфлетистом желтой „прессы“».
В этом году [1912] довольно серьезный театр «Амбигю», перешедший к тому же в руки такого артиста, как Жан Коклен, решил поставить у себя «обозрение». Этого мало: «обозрение» поставила у себя Кора Лапарсери, одна из лучших актрис Парижа. Наконец, сама, почти великая, Режан увлеклась тем же и на старости лет решилась лично фигурировать в скабрезных сценах жалких присяжных остряков Рипа и Буске. Замечательно, что «обозрение» для Лапарсери писали шесть хороших драматургов. Сделали ли они усилие поднять «обозрение» до уровня литературной сатиры? До чего-нибудь, напоминающего вольные фарсы Аристофана, в которых ведь был тоже элемент «обозрения», благодаря их злободневности и сатирам на личности? Ничего подобного. И прославленные комедиографы сваляли ту же чепуху, приправленную перцем и украшенную дешевой мишурой.
Огромный успех «обозрений» и их художественное падение уже заставляют нас предположить, что с парижской большой публикой творится что-то неладное. Если сравнить «revues» с опереткой Оффенбаха, то падение тут очевидно, к удовольствию стародумов <…>