«Первое отделение, посвященное социальной поэзии во Франции, откроется вступительной речью А. В. Луначарского о народной французской поэзии. Затем выступят известные народные певцы Монтегюс, Жерар, Дублие, поэт Ж. Риктюс и др.»31.
Луначарский первым познакомил русского читателя со знаменитыми «Красными песнями» известного французского шансонье Мориса Буке, переведя их в те же 10-е годы для книги Ю. Стеклова «Поэзия революционного социализма», а красочный литературный портрет «поэта парижской голытьбы» Жана Риктюса сопроводил рядом переводов (в прозе) его нашумевших в свое время песен и баллад. Настоятельно рекомендуя мастерам советской эстрады использовать богатейший опыт этих песенников, Луначарский подкреплял свои советы популяризацией их произведений, известных до этого у нас лишь понаслышке. И все с той же целью, чтобы, осваивая этот опыт, наши поэты и композиторы могли в союзе с исполнителями возможно успешнее создавать «в русских ладах, в русской манере юмористические, сатирические, плясовые, легко заучиваемые куплеты» и чтобы непрестанно ширилась их аудитория, подхватывая и распространяя эти песни, заинтересованно включаясь в эту «пропаганду посредством песни».
Памятуя о массовой природе эстрадного искусства, Луначарский настойчиво предлагал использовать все возможности для наибольшего «тиражирования» нового эстрадного репертуара, не ограничиваясь обычными формами эстрадно-концертных выступлений. Уже в начале 1919 года по его предложению производится запись на граммофонные пластинки первенцев этого репертуара, вскоре же прозвучавших благодаря тому и в отдаленных уголках страны и на фронтах гражданской войны, – революционные песни, сатирические стихотво-рения, басни и частушки Демьяна Бедного в исполнении Б. С. Борисова, стихотворения «красного звонаря» Василия Князева, и в частности его знаменитая «Песня коммунаров», рефрен которой («Никогда, никогда, никогда, никогда коммунары не будут рабами») не раз повторялся в выступлениях Луначарского. 22 февраля 1919 года в Белом зале Моссовета состоялся общественный просмотр-прослушивание таких пластинок. «…Особенно сильное впечатление произвела речь Луначарского о Розе Люксембург, сопровождавшаяся аккомпанементом музыки», – сообщалось в газетном отчете32.
На его глазах возникают новые, мощнейшие технические средства массовой информации и пропаганды – радио, звуковое кино, и он сразу же оценивает перспективы их использования и для дальнейшей популяризации таких массовых видов искусств, как эстрада.
«…Мы еще недавно совсем не имели радио, и не кто-нибудь другой, а нарком по просвещению какие-нибудь 3–4 года назад, как сказку, читал, что в Америке во всякое время можно слышать то концерт, то лекцию, то газетное сообщение от маленького аппарата, который стоит на столе, – говорил он, выступая на юбилейной сессии ЦИК СССР, посвященной десятилетию Октября. – А сейчас при общем революционном темпе, которым мы развиваемся, – успехи радио совершенно изумительны. Имеется уже… огромная сеть передатчиков, которая неумолчно несет культурную, словесную и музыкальную речь во все концы нашей страны… Вот как оно распространяется, и при этом оно внедряется в деревню – это самое „радиво“, вероятно, от слов „радость“ и „диво“, это самое радостное диво появилось даже в глухих местностях…».33
Журнал «Радиослушатель» объявляет конкурс на репертуар для радиоэстрады, и Луначарский немедля откликается на это развернутой статьей, содержащей опять-таки, как и в других подобных случаях, не какие-то общие слова и положения, а ряд конкретных предложений, осуществление которых могло бы дать основу «богатому, веселому, многостороннему, всесторонне развивающемуся репертуару и распространять его могучими силами радио».
Кино обретает голос и звук… «Еще недавно общим местом было положение о сугубой смертности славы актера… – пишет Луначарский в предисловии к воспоминаниям А. А. Яблочкиной. – Теперь это уже не совсем так и скоро будет вовсе не так. Говорящее кино будет подхватывать лучшие роли и передавать яркие моменты в виде зрительных и звуковых ощущений, почти адекватных действительности, из века в век»34. Едва в том же 1929 году открывается первый в стране звуковой кинотеатр, где демонстрируется первый сборный звуковой киноконцерт, он немедля отзывается на это статьей («У звукового полотна»), горячо приветствуя заново открытую возможность расширения массовой художественной пропаганды, популяризации концертного исполнительства в частности.