«Все старое художественное достояние должно сохраняться не только как художественное достояние, заключающееся в вещах, которые можно поставить под стекло, – оно заключается также в художественных навыках, – говорил Луначарский в одном из выступлений о советской театральной политике (1924), – …если нужно сохранять традиции, то нужно сохранять людей: нельзя сохранять музыку в виде скрипки, положив ее под колпак, а нужно сохранять в виде музыкантов, умеющих пользоваться этой скрипкою и умеющих научить и других. Это относится в равной степени к музыке, к театру, к концертам, к хору, оркестру и т. д. Их приходится сохранять. Было бы вандализмом, грабежом по отношению к пролетариату, если бы мы этого не сделали, поэтому мы все это сохраняем, хотя и в условиях большой скудости…»50
И это делалось Луначарским непрестанно. Издавна.
Среди других участников уже упоминавшегося концерта в Большом театре для делегатов VII съезда Советов Луначарский знакомил слушателей с дебютировавшим в этот вечер «Первым государственным социалистическим квартетом» (как первоначально назывался Квартет имени Страдивариуса):
«…Не без помощи столь хулимой обывателями Чрезвычайной Комиссии удалось нам взять из рук частных коллекционеров, любителей и торговцев эти инструменты, чтобы соединить их в один ансамбль не для того, чтобы они висели в музее и покрывались пылью, но чтобы они пели свою золотую, серебряную песнь перед широкой трудовой интеллигенцией. Более 200 лет ждали эти инструменты своей публики, в первый раз после этого периода времени оживут они перед громадным народным скоплением в этой блестящей зале. Они являются как бы символом возвращения искусства к тому, кому оно должно служить – народу…»51.
Всячески подчеркивая необходимость популяризации лучших образцов культурного наследия и выступлений крупнейших мастеров искусства перед массовой аудиторией как на театральной сцене, так и на эстраде, Луначарский в то же время горячо поддерживал «ростки нового» и в репертуаре и в исполнительской среде:
«Наша культура должна быть максимально благодетельной для того, чтобы таланты и средние и большие развивались возможно более легко. А для этого нужно, чтобы вся наша музыкальная и вообще художественная атмосфера была преисполнена тоскою по новому искусству, стремлением к новому искусству, огромной любовью по отношению ко всякому штриху этого нового искусства»52.
Свою статью о спектаклях ленинградского Театра рабочей молодежи (1928) он заканчивал признанием:
«Обо мне часто и ложно говорили, что я такой крепкий друг старого театра, которому никак не придутся по вкусу плоды нового, послереволюционного творчества.
Какой вздор! Я просто не хотел и не хочу, чтобы мы выбросили старое, пока не создали нового, равного и лучшего. Я просто не хочу, чтобы мы отвернулись от старого, не научившись у него всему, что нам может потребоваться. Но я целиком за новое: жду его и радуюсь ему.
Вали, вали, ребята! Учись и давай смену!»53.
Внимание к молодежи, стремление поддержать молодой талант было издавна присуще Луначарскому. В годы эмиграции он встречает в Париже молодого «скрипача-агитатора» (как тот сам впоследствии определял в партийной анкете свою профессию) эстонского большевика Эдуарда Сырмуса (Сермуса), увлекается его талантом и стремлением «использовать скрипку как инструмент агитации» и не только выступает со статьей о нем на страницах «Парижского вестника», но и предваряет своим словом его выступление перед эмигрантской колонией Парижа. Среди слушателей этого концерта был В. И. Ленин, в дальнейшем, так же как и Луначарский, помогший Сырмусу найти средства для занятий по совершенствованию мастерства. Поддержку Луначарского он встретил и когда после ряда лет работы за границей, где по праву завоевал прозвище «красный скрипач», вернулся на родину.
Возглавив Народный комиссариат по просвещению, Луначарский с удвоенной энергией заботится о подготовке и воспитании новых творческих кадров. Словом и делом поддерживал он талантливую молодежь: писал о многих на страницах центральной печати, направлял их со своими рекомендациями к руководителям театральных, концертных организаций. Ряд подтверждений этого читатель найдет в настоящей книге. По его инициативе был образован государственный фонд помощи молодым дарованиям, а в дальнейшем и Общество содействия молодым дарованиям. Говоря об этих начинаниях, Луначарский не упоминает лишь о том, что немалую часть денежного фонда, шедшего на помощь молодежи, составляли его гонорары от публичных выступлений. Призывая к тому же других, Луначарский писал о естественной гордости, которую по праву испытывает человек, сознающий, какую благотворную роль сыграл он когда-то в расцвете того или иного таланта. Это чувство в полной мере мог испытать он сам. Публикация статьи «Молодые дарования» в журнале «Прожектор» сопровождалась фотографией «Луначарский среди участников концерта молодых дарований». Всматриваясь в лица юных государственных стипендиатов, окружающих Луначарского, вы без труда узнаете черты артистов, обретших в дальнейшие годы громкую известность и на родине и за рубежами Советского Союза.