Нужны стандартные программы праздника, включающие короткую яркую лекцию-доклад, афишу, ноты, тексты, декламационный материал, сказку. Наш рецепт: революционная тема, растворенная в чистой Детской радости.
Какой-то Центральный штаб должен предварительно все подготовить, продумать и содержание и выполнение. Повторяю – роль кино тут безмерна. А если взять еще мультипликации, которые дают фантастическое, карикатуру, гротеск и вызывают всеобщее восхищение – мы имеем возможности, которые надо пустить в ход, и эффект, который может быть грандиозен.
1928 г.
«Гёц» на площади*
<…> Последняя неделя чествований Гете проходила в его родном городе – Франкфурте-на-Майне.
Частью их явилось интересное исполнение так называемого «Urgotz», то есть первой юношеской редакции этой драмы [«Гёц фон Берлихинген» Гете], на исторической площади старого Франкфурта – Рёмерберг.
Я присутствовал на этом спектакле1 и, так как не только исполнение, но и самое произведение представляют значительный интерес, – мне хочется побеседовать об этом с читателями, заинтересованными в дальнейшем знакомстве с одним из гигантов человеческой цивилизации.
<…> Сама по себе мысль дать «первоначального Гёца» на старой исторической площади родного города Гете – была превосходна. Старая площадь, на которой высится трехбашенное, великолепное здание Romer, – прекрасно приспособлена для такого спектакля.
Не говоря о зрителях в окнах окружающих домов, она способна на импровизированных скамейках разместить две тысячи зрителей и еще оставить для сцены большое пространство, где подчас действовало до семисот фигурантов. К этому надо прибавить возможность обыгрывать портал здания, его окна, балконы, два узких переулка, идущих в глубину по обеим сторонам, и большой проезд направо и налево, параллельный фасаду.
Было затрачено немало средств на костюмировку всей массы фигурантов, изображавших конных рейтеров Гёца, Вейслингена и Зикингена, целый большой отряд ландскнехтов императора, толпу восставших крестьян, собрание вассалов, созванных императором Максимилианом, тайных судей и т. д.
Была также устроена балетно-музыкальная интермедия как введение в сцены при дворе архиепископа Бамбергского.
Пьеса шла вечером и частью ночью. Освещение давалось прожекторами. В некоторых случаях использованы были специальные световые эффекты, например, ночное шествие тайных судей в масках-капюшонах, с факелами в руках.
Некоторые массовые сцены были поставлены режиссером Кронахером удачно: например, многократное прохождение императорских ландскнехтов с их комически надутым капитаном, все более потрепанных, все более уныло напевающих свой марш и все убывающих в числе.
Сцена, когда капитан бреется, сидя на лошади перед фронтом, и принимает катастрофические донесения о соколиных налетах Гёца, – не лишена хорошего юмора. Удачно также собрание чинов на площади, при трубачах на балконе и императорской речи оттуда же. Галдеж, смятение, недовольство разношерстного собрания, бессильный гнев и растерянность престарелого императора – все это было передано исторически правдиво.
К удачным массовым сценам можно отнести и выход всклокоченной, вооруженной чем попало, разъяренной толпы бунтующих крестьян.
Все же режиссер Кронахер далеко не использовал всех возможностей постановки на площади. Он, например, совсем не решился дать картину боя; между тем при соответственной музыке и освещении можно было дать сцену ночного боя с силой Сальватора Розы.
Лучше всего играла сама площадь Romer: она создавала сама средневековую рамку, она гибко отвечала всем требованиям сложной пьесы. Но на этом замечательном архитектурном инструменте можно было бы режиссерски играть виртуознее: великолепные эффекты светотени, огромные окна и балконы, переулки, похожие на ущелья, – все это было использовано лишь поверхностно. Очень бедным было также музыкально-звуковое оформление. Все же как первая во Франкфурте-на-Майне попытка такой постановки спектакль надо признать значительным явлением.
К сожалению, я не видел параллельной постановки на той же площади гетевского «Эгмонта». Однако свойства этой драмы менее подходящи для такого рода использования.
Конечно, драма Гете отнюдь не сводится к массовым сценам и средневековой живописности: это, при всей своей юношеской стремительности, тонкое социально-психологическое произведение.
Роль Гёца колоссальна и выигрышна. Роли Вейслингена, Георга, а также Франца и Адельгейды даже при их сокращении, допущенном режиссером согласно позднейшим желаниям Гете, – очень интересны и дают прекрасный актерский материал. К тому же имеется ряд эпизодических, но выпуклых фигур.