Следует всегда иметь в виду, что работа человеческого мозга во многом зависит от его чисто физиологических особенностей. Окружающий человека мир представляет огромное количество различных предметов и явлений. На первый взгляд вся эта масса предметов и явлений кажется лишенной каких-либо внутренних связей. Чтобы понять необычайное разнообразие предметов и явлений окружающего мира, человеческий мозг стремится их определенным образом классифицировать.
Познание окружающего мира человеком было бы необычайно затруднено, если бы мышление не постигало общего, было бы неспособно создать определенные типы предметов и явлений. Поэтому данная тенденция в мышлении имеет огромное значение. Каждое понятие фактически представляет тип. Слово в языке – определенный тип. Более мелкие типы объединяются в более крупные типы, представляющие определенные группы предметов. Более крупные типы могут еще более укрупняться.
«Если бы человек – замечает И.М. Сеченов, – запоминал каждое из впечатлений в отдельности, то от предметов наиболее обыденных, каковы, например, человеческие лица, стулья, деревья, дома и пр., составляющих повседневную обстановку нашей жизни, в голове его оставалось бы такое громадное количество следов, что мышление ими, по крайней мере, в словесной форме, стало бы невозможным, потому что, где же найти десятки или сотни тысяч разных имен для суммы всех виденных берез, человеческих лиц, стульев и как совладать мысли с таким громадным материалом?
По счастью, дело происходит не так. Все повторяющиеся, близко сходные впечатления регистрируются в памяти не отдельными экземплярами, а слитно, хотя и с сохранением некоторых особенностей частных впечатлений»[361].
Возникает большая проблема, что претерпевает способность к типизации в связи с развитием человеческого общества. По-видимому, она как функциональная особенность человеческого мозга сохраняется. Однако на более высокой ступени развития человеческого общества появляется наряду с ней другая типизация, основанная на научных данных. Интересно было бы выяснить, как эти два способа типизации друг с другом взаимодействуют, поскольку структура языка представляет результат типизации первого типа.
Звуковая сторона языка подчинена собственным внутренним законам и не отражает ни изменений в мышлении, ни изменений в развитии производства. Конечно звуковая сторона имеет свою историю – это история фонемной членимости. Но это такая история, которую установить невозможно никакими доступными лингвисту способами. Такой лингвистической дисциплины вообще не существует.
Развитие структуры языка также имеет свои специфические особенности. Здесь можно различать структурные модели и формативы. Структура языка имеет зависимости двоякого рода. С одной стороны, она выражает какие-то закономерные отношения между предметами и явлениями окружающего мира. С другой стороны, ее создание во многом зависит от лингвокреативного мышления, которое при построении языка широко использует уже наличный языковой материал.
Что касается формативов, то их можно опять-таки разбить на две категории: одни формативы обслуживают область лексики, другие выражают отношения между словами. Область так называемого лексического словообразования самым тесным образом связана с процессами лексики, в основе которых лежат различные ассоциации. Количество лексических словообразовательных суффиксов, в более редких случаях, префиксов в различных языках мира не одинаково. В одних языках их меньше, в других – больше.
Рациональное обоснование классификационных лексических типов со временем забывается. Соответствующие суффиксы часто становятся непродуктивными и со временем утрачиваются. Здесь нельзя выделить каких-либо определенных стадий. Суффиксы, обслуживающие отношения между словами, исторически довольно устойчивы, поскольку сами эти отношения очень устойчивы и не обнаруживают каких-либо существенных изменений на протяжении многих тысяч лет.