Имеются явные попытки вообще устранить принципиальное значение внутренних законов языка, поскольку определяющими развитие языка являются внешние причины, а не внутренние законы. Особенно отчетливо это мнение выражено Т.А. Дегтяревой:
«Нельзя понимать внутренние законы языкового развития как законы вне исторической социальной зависимости. Термин внутренний закон может функционировать только условно, то есть в понимании закона конкретной науки, в данном случае языкознания, но не в смысле закона внепричинно-следственных связей многопланового характера, в том числе и экстралингвистических. Массовое изменение какого-либо языкового качества, называемого в советском языкознании последнего времени обычно внутренним законом конкретного языка, всегда обусловлено причиной, лежащей или вне языка, или внутри него. Однако и внутренняя причина при более пристальном рассмотрении предстает как следствие какого-либо внешнелингвистического фактора»[38].
Проблема взаимоотношения внутренних и внешних факторов развития языка также живо интересует Р.А. Будагова. В своей статье «Что такое общественная природа языка?» Будагов отмечает, что
«тезис об общественной природе языка можно найти в любом учебнике по языкознанию, во многих статьях и брошюрах. При ближайшем рассмотрении, однако, оказывается, что этот тезис выдвигается либо как стандартная преамбула, с которой в дальнейшем изложении мало считаются, либо он сводится к отдельным социально окрашенным словам и выражениям»[39].
Однако такое понимание социальной природы языка явно не устраивает Будагова. Общественная социальная природа языка, по его мнению, сводится лишь к «внешним условиям его бытования» и тем самым объявляется проблемой по существу своему нелингвистической.
«Не всегда стремятся показать, в каком отношении социальная обусловленность отдельных пластов языка находится к общей социальной детерминации языка и в какой степени эта последняя затрагивает не только внешние формы бытования языка, но и сущность самого языка, условия его функционирования в обществе» (там же, с. 31, 32).
Весь вопрос в том, как истолковывается общественная природа языка и какие выводы делает исследователь из этого признания (см. с. 34).
«Не образуют ли, – спрашивает Будагов, – общественные функции языка специфику самого языка? …Нет ли в общественных функциях языка специфики самих общественных категорий, не приобретают ли эти последние определенное своеобразие на лингвистическом уровне?»
«Быть может, „общественное начало“ и „языковое начало“ соотносятся не только в плане „внешнего“ и „внутреннего“, но и в ином плане, при котором „внешние“ способы выступают как „внутренние“, а „внутренние“ находят свое „внешнее“ выражение» (с. 37).
«На мой взгляд тезис „внутренние закономерности развития языка, как и все другие закономерности, остаются в конечном счете социальными“ является основным тезисом, без правильного и глубокого понимания которого невозможна сама постановка вопроса об общественной природе языка» (с. 39).
В другой своей книге «Борьба идей и направлений в языкознании нашего времени» Р.А. Будагов снова возвращается к затронутой теме. Ей посвящена отдельная глава. По мнению Будагова, неправомерно внешние законы отождествлять с законами социальными, а внутренние – с законами имманентными. Социальные факторы в самом языке, а следовательно и в теории языка, как общее правило, «действуют» сквозь призму самого языка, его системы[40].
«Социолингвистические исследования только тогда могут быть плодотворными, когда у самих исследователей существует ясное понимание социальной природы языка, ясное понимание языка как глубоко общественного феномена» (там же, с. 120).
Главным недостатком социолингвистических исследований, по мнению Будагова, является то обстоятельство, что многие ученые социально обусловленным считают не сам язык, не его внутренние возможности и ресурсы, а лишь социальные «институты», с которыми так или иначе соприкасается язык (см. с. 135).
Сама проблема социальности языка часто сводится к разрозненным иллюстрациям и отдельным примерам. Как ни интересны подобные иллюстрации, они еще не доказывают, что природа языка социально обусловлена.
По мнению Р.А. Будагова, вопрос должен быть поставлен иначе.
38