Являясь опосредствованным отражением действительности, логема не может относить свое содержание непосредственно к предмету. Поэтому в ней выделяется часть, которая не просто отражает предмет, а выступает в качестве его „представителя“ в мысли, его идеального „двойника“. Этой части противопоставляется другая часть, которая содержит то, что мы относим к предмету, раскрывая одну из его сторон. Вторая часть должна всегда противопоставляться первой так, как если бы она противостояла самому предмету. Благодаря этому первая часть и мыслится как „представитель“ предмета, как его „двойник“. Это значит, что мыслится и соответствие самому предмету и существование последнего. Так как вторая часть противопоставляется первой, словно самому предмету, то мыслится и наличие отнесенности второй части к предмету, а следовательно, наличие отнесенности содержания логемы в целом к действительности.
Именно в силу рассмотренных особенностей мышления и возникают процесс предикации и, следовательно, предикативное отношение, а не под влиянием строя того или иного языка. Поскольку предикация и предикативное отношение являются неотъемлемой принадлежностью любого мыслительного акта, они должны иметь место в содержании предложений любого языка… Логический строй мысли один для всех людей, ибо он вытекает из природы человеческого познания, обусловлен потребностями познавательной деятельности человека и в конечном счете потребностями практики… Формальные видоизменения, происходящие в мыслительной сфере под влиянием специфических структурных свойств конкретных языков, носят национальный характер и не являются необходимыми для познавательной деятельности людей»[216].
«Логические и семантические формы, по мнению П.В. Чеснокова, существуют в неразрывном единстве, как две стороны одного процесса организации мысли, протекающие в одной сфере языкового мышления»[217].
Нельзя не согласиться с утверждением, В. Е. Звегинцева, что
«ознакомление с работами Б. Уорфа показывает, что он, говоря о языке, в действительности имеет в виду только одну из его сторон, а именно семантическую. Его фактически интересует только совокупность „значений“, представленная в языке. И эту совокупность „значений“ фиксированных в языке, он совершенно неправомерно отождествляет с языком в целом…
…Когда Б. Уорф говорит о наличии в языках разных мировоззрений, реализующихся в несовпадающих системах „значений“, он совершенно не задается вопросом, откуда они берутся… Для того чтобы выявить причины становления различий в языках, необходимо иметь ясное и правильное представление о взаимоотношении трех основных величин, играющих основную роль при разрешении тех проблем, к которым относится гипотеза Сепира – Уорфа. Речь идет о взаимоотношении языка и действительности… С самого начала здесь чрезвычайно важно констатировать, что язык, включаясь составным элементом в единую цепь отношений, существующих между человеческим сознанием и объективной действительностью, является производным и от сознания (и его деятельности, т.е. мышления), и от объективной действительности. Язык отражает и состояние развития сознания, и направление его деятельности, и материальные условия (т.е. совокупность всех форм объективной действительности), в которых осуществляется эта деятельность»[218].
«Логически развивая тезис о лингвистически детерминированных нормах мышления и поведения, мы должны прийти к неизбежному выводу о том, что люди, пользующиеся неодинаковыми языками, должны вести себя различным образом в совершенно тождественных ситуациях.
Однако все данные человеческого опыта и психологии отнюдь не подтверждают того, что в своей массе люди разных языков ведут себя по-разному в одинаковых ситуациях… Но даже если, следуя Б. Уорфу, ограничиться одним языковым материалом и, оставаясь в его пределах, рассмотреть данный тезис, то и в этом случае возникают весьма существенные возражения против него. Исходным при этом будет общепринятое положение, в соответствии с которым на любом языке может быть выражено в большей или меньшей степени абсолютно все. Ясно, что здесь имеются в виду и описательные формы выражения, когда те или иные понятия, явления или события передаются в языке комбинациями его элементов. Даже слова, связанные с реалиями, не имеющими своих эквивалентов в материальных условиях жизни других народов, оказывается возможным передать описательно средствами других языков…