«Новое учение о языке в первую голову ставит вопрос об этих стадиальных сменах техники мышления»[269].
Выдвижение на первый план проблемы стадиальности в развитии мышления заставило марристов отойти от изучения формы и обратить больше внимания на семантику.
«Яфетическая теория, – пишет Н.Я. Марр, – бремя доказательства перелагает на семантику»[270].
«Установление такой природы семантики в палеонтологии речи вынудило переставить центр тяжести с учения о формах на учение о словах, вообще на слова, как на прямых, при учете переживаний, носителей идеологии различных стадиальных эпох общественности, тем более, что, во-первых, сами формы разъяснялись в своем идеологическом использовании как те же хозяйственно и общественно обоснуемые в своих значениях слова, и, во-вторых, в структуре своего морфологического построения языки выявились отражающими структуру социальных форм»[271].
Разрешение проблемы стадиального развития мышления выразилось у Марра в создании учения о трех стадиях развития мышления – тотемической, космической и технической. Тотемическая стадия в развитии мышления, по Марру, соответствует тому периоду, когда люди собственно еще не мыслили, а только мифологически воспринимали различные производительные силы. Это был период так называемого дологического мышления. Ведь почти те же самые идеи мы находим у Леви-Брюля.
Тотемическая стадия, которую Марр приурочивал к периоду первобытного коммунизма, сменилась у него космической стадией, когда человек начал осознавать существование трех космических стихий: неба верхнего, среднего и преисподнего. К этому периоду Марр относит и начало звуковой речи. Космическую стадию он характеризовал наличием так называемого макрокосмического мышления, когда человек еще не осознавал своего собственного я и отождествлял себя со всей вселенной.
Не представляет особого труда убедиться в том, что и этот тезис вытащен из заржавленного арсенала ранней яфетидологии. Вот что писал Н.Я. Марр в 1922 г. в статье «Яфетиды»:
«В яфетических языках наблюдаются отложения словотворчества из эпох восприятия мира в образах космических и микрокосмических явлений, когда небо, земля и вода представлялись одним предметом, по всей видимости живым существом, существом, находившимся в трех плоскостях – верхней, земной и преисподней, а члены его тела представлялись повторением такого же космического восприятия физического строения человека»[272].
Только на стадии технологической человек, по Марру, стал впервые осознавать сущность окружающих предметов.
Теория стадий в развитии мышления сложилась у Марра окончательно после 1926 г. в связи с изобретением им четырехэлементного анализа. Этот анализ служил Н.Я. Марру главным доказательством его теории глоттогонического процесса и стадиального развития языков.
Период после смерти Марра был до некоторой степени новой вехой в развитии теории стадий. Пресловутые четыре элемента были совершенно недоказательны. Всевозможные системы координат оказались невыявленными, точные корреляции между развитием производства, мышлением и языковой структурой упорно не устанавливались.
И.И. Мещанинов, чувствуя, что периодизация норм сознания оказывается непосильным для него делом, решил снова вернуться к уже пройденному этапу развития «нового учения». Он вновь обращается к сменам грамматических форм. Однако неудавшийся опыт с морфологической классификацией послужил для него уроком. Все его внимание концентрируется теперь на синтаксисе, так как корреляции между стадиями развития и морфологической структурой языков установить не удалось.
Обращение к синтаксису нашло широкий отклик среди других последователей нового учения о языке. Можно без преувеличения сказать, что весь период после смерти Н.Я. Марра был периодом усиленных поисков стадий в области развития синтаксиса. В своей работе «Общее языкознание», появившейся в 1940 г., И.И. Мещанинов дает новую стадиальную схему. В основу стадиальной классификации здесь положена уже не сумма расплывчатых ведущих признаков, а характер структуры предложения. Расхождения в построении предложений являются, по мнению Мещанинова, не чем иным, как разными ступенями в развитии языка, постоянно сменяющими друг друга и выступающими как звенья единого глоттогонического процесса.