дружит или находится в родстве.
Особенное внимание обращается на склонности того или другого гражданина, которого фашистская разведка рассчитывает завербовать, — жадность к деньгам, приверженность к вину, наклонность к легким связям с женщинами, страсть к нарядам.
В зависимости от результатов такого изучения агент иностранной разведки выбирает способы обработки облюбованного им человека для того, чтобы завлечь его в свои сети. Вот, например, история одной измены. Крупный специалист одной из отраслей народного хозяйства инженер Ф. когда-то, в 1918 году, будучи на Украине, участвовал в гайдамацком Отряде петлюровцев. После разгрома Петлюры и окончания гражданской войны Ф. уехал с Украины и поселился в одном из крупных индустриальных центров. Руководя цехом на большом заводе, Ф. Неплохо работал, продвигался вперед. За 15 лет работы он проявил себя как знающий и растущий специалист.
Но Ф. допустил крупнейшую ошибку: он скрыл свое участие в гайдамацком Отряде в 1918 году. Этим обстоятельством и воспользовалась разведка одного иностранного государства. Однажды вечером в квартире Ф. зазвонил телефон. Ф. снял трубку. Иностранный специалист, с недавнего времени работавший на том же предприятии, что и Ф., просил свидания по чрезвычайно важному вопросу. Ф. согласился.
В назначенное время иностранный специалист был в служебном кабинете Ф. Он напомнил Ф., что знает его с 1918 года по Украине и видел его там в петлюровском отряде. После этого напоминания «специалист» (оказавшийся потом крупным шпионом) попросил Ф. дать для иностранного государства информацию о новых конструкциях моде лей, изготовлявшихся в цехе, которым Ф. руководил. «Специалист» обещал щедрое вознаграждение. Ф. возмутился и готов был выгнать собеседника. Но «специалист» с наглым хладнокровием заявил, что если Ф. не согласится стать шпионом, то факт его участия в гайдамацком отряде, им утаенный, станет завтра же известным. Кроме того в случае, если Ф. сообщит правительственным органам об их беседе то «специалист» заявит, что Ф. еще в 1918 году был связан с иностранной разведкой и поэтому скрывает свое участие в петлюровском отряде.
Вместо того чтобы чистосердечно рассказать советским органам о своем прошлом и разоблачить наглый шантаж, Ф. — человек неустойчивый — скрыл свой разговор со шпионом. Вскоре Ф. стал выполнять все более настойчивые и наглые требования шпиона, а затем стал активным диверсантом — изменником родины.
Наиболее выгодными для иностранных разведок агентами являются троцкисты и правые предатели. Их по существу и не приходится вербовать для шпионской, вредительской и диверсионной работы. Иностранные разведки только «оформляют» свою связь с троцкистским и бухаринскими изменниками. Так было, например, с троцкистским бандитами — японскими шпионами, осужденными по делу антисоветского троцкистского центра. Мерзавцы Лившиц, Князев, Турок просто связывались с японской разведкой. И матерые троцкисты, и японская разведка знали, что у них одни и те же цели и средства борьбы с советским народом.
Заслуживает внимания следующий случай. Некто М., принадлежавший к троцкистской оппозиции в 1925–1927 годах и затем подавший заявление об отходе от нее, был в 1932 году послан наркоматом в служебную командировку за границу. Двурушнически выступая на собраниях и в печати за генеральную линию партии, М. на деле не порвал с троцкизмом.
Встретившись за границей с местными троцкистами, М. сразу же вошел в троцкистскую организацию. Через некоторое время М. был вызван в гестапо. Принявший М. чиновник гестапо заявил ему, что германской тайной полиции известно, что он, М., является троцкистом и что поэтому М. отныне будет вести шпионскую и диверсионно-вредительскую работу в СССР по заданиям германской разведки. В доказательство тесной связи германской разведки с троцкистами чиновник показал М. ряд расписок знакомых ему троцкистов, получавших деньги за выполнение заданий германской разведки.
Чиновник предложил М. сразу же по возвращении в СССР активно включиться в работу подпольной троцкистской организации.
Вскоре М. выехал обратно в Советский Союз. При проезде через Польшу в вагон, где ехал М., вошел неизвестный, отрекомендовавший «журналистом», и завел с М. беседу на тему о жизни в СССР. Из беседы М. понял, что его политическая физиономия так же хорошо известна польскому «журналисту», как и чиновнику гестапо в Берлине. «Журналист» сообщил М., что он осведомлен о том, что М. состоит в троцкистской организации. М. подтвердил это. Тогда «журналист» заявил, что он является представителем польской разведки и уполномочен предложить М. вести шпионскую и диверсионную работу по заданиям польской разведки. М., зная о троцкистских установках на «работу» в пользу и Германии и Польши, согласился.