— Ваша подруга скоро спустится? — с нервным смешком полюбопытствовала она. — Вы, когда сами по себе, производите слегка устрашающее впечатление.
Повисла пауза, будто хозяйка ждала от Снейпа ответа. Гермиона остановилась за прикрытой дверью, кусая губу и не решаясь прервать их разговор.
— Я не шучу, — продолжила миссис Джонс. Послышался щелчок открываемой банки (или Снейп размахнулся и выбил старушке вставные зубы — но, скорее всего, это всё-таки была банка), затем скрежет ножа по тарелке. — Просто есть в вас что-то такое, от серийного убийцы, что ли. Она это впечатление сглаживает.
«Мой выход», — подумала Гермиона, с улыбкой распахивая дверь и надеясь, что по ней не заметно, что она недавно плакала. Снейп ни за что не простит, если она даст хозяйке ещё больше пищи для сплетен.
— Доброе утро, — бодро произнесла она. — Простите, я немного задержалась в душе.
— Доброе утро, — откликнулась миссис Джонс, краснея от смущения, будто она флиртовала со Снейпом, а не оскорбляла его, и Гермиона их застукала. — Присаживайтесь. Я сейчас принесу ваш завтрак. Берите тосты.
И опять скрылась в кухне.
— Как настроение, получше? — безучастно поинтересовался Снейп, когда Гермиона опустилась в плетёное кресло напротив него.
— Как настроение, кровожадное? — прощебетала она.
Он угрюмо намазал тост маслом.
— Мне кажется, сегодня нам стоит передохнуть, — заметила Гермиона. — Хотя бы умственно. Возможно, нам больше не повезёт так с погодой — по-моему, нужно пойти в лес.
— Я не понимаю, что мы ищем, — ответил Снейп, не глядя на неё и вилкой накладывая на тост грибы.
— Разве это не очевидно? — Гермиона вполне осознавала, что ведёт себя самую чуточку несносно и наслаждается этим. — Других людей. Таких, как мы, наверное.
— Вы считаете, они существуют?
— А разве нет? Не можем же мы быть единственными в своём роде.
— То есть, мы идем искать людей. Которые вот так просто стоят и ждут нас где-то посреди леса.
— Я не знаю. Может быть! — Гермиона откусила кусочек тоска, прожевала, проглотила. — Понимаю, глупо.
Снейп растопырил пальцы, повернув руку ладонью вверх, будто говоря: как и всё происходящее в целом.
— А если и не других людей, — добавила Гермиона, — то по крайней мере, что-нибудь, что может помочь нам… вспомнить.
Он искоса глянул на неё.
— Вы ведь тоже отметили это место на карте. Если бы не вы, нас бы сейчас здесь не было.
— Не напоминайте, — ответил Снейп и отпил большой глоток дымящегося чая.
***
В шерстяной шапке Снейп выглядел уже не таким угрюмым, но Гермиона не собиралась ему этого говорить: не хотелось бы пасть жертвой его наверняка не развеявшегося раздражения. Они стояли у конца подъездной дороги, на кромке пешеходной тропы. Снейп держал в руке вырванную из атласа страницу и развёрнутую под ней карту Картографического управления. Они находились примерно в двух милях от точки, отмеченной Гермионой, и по меньшей мере ещё четверть мили от неё было до точки, отмеченной Снейпом. Погода выдалась прекрасная, точно по прогнозу, холодная. Гермиона взяла компас, но забыла варежки. За деревьями леса не видать. Пальцы мёрзли. Она передала компас своему спутнику.
— В скаутах состояли? — спросил Снейп, выравнивая прибор на ладони.
— Ага, — призналась она, удивляясь, почему это ей вдруг должно быть стыдно. — Еще был «Приз герцога Эдинбургского», хотя я сдалась после бронзы.
— Да уж, основательно вы подходите к делу.
Гермиона предпочла принять это за похвалу.
— Ну, — сказала она, отводя в сторону плеть ежевики и делая ему знак идти вперёд, — поехали.
Учитывая то, как началось утро, и грозное настроение Снейпа, Гермиона свыклась с мыслью, что день пройдет большей частью в молчании, поэтому очень удивилась, когда он помог ей перебраться через приступок. Правда, немедленно выпустил её руку и спросил: «Вы потеряли кого-то на войне?»
Взгляд Снейпа метнулся к её воротнику, и только опустив глаза тоже, Гермиона сообразила, что он имеет в виду бумажный мак.
— А, — сказала она. — Нет. То есть, двоюродный дедушка погиб на фронте. Но мы никогда не встречались. Ясное дело.
— День памяти был давно.
— Знаю, — отрезала Гермиона, с изумлением чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Она-то думала, что стряхнула с себя прежнее дурацкое настроение, избавилась от непонятных эмоций так же резко, как забыла недавний сон. — Мне просто кажется, что это… неправильно — снимать его.
Снейп поджал губы, затем сдвинул компас в сторону, чтобы проверить координаты.
— Следующая тропинка слева.
Не то. Снейп досадливо заворчал. Повернув назад и переориентировавшись, они пошли по тропинке вперёд. Лес сгущался вокруг. Гермиона помнила лес Дина таким, каким он был, когда она приезжала сюда с родителями много лет назад: колючие кусты, крапива и сорные травы. Другим этот лес она помнить никак не могла — в конце концов, Гермиона была горожанкой. Но даже теперь, зимой, когда повсюду были лишь голые ветви, острые цепкие сучья и мягкая, проседающая под ногами земля, лес и лесная стужа казались ей необычно знакомыми…
— Следующий поворот налево, — сказала Гермиона. У неё немели пальцы, морозный воздух щипал щёки. Она сунула руки поглубже в карманы шерстяного пальто.
Снейп встряхнул карту, проверил компас и нехотя кивнул. Ещё несколько минут они шли молча, прежде чем у неё вырвался вопрос.
— Вы видели «Вечное сияние чистого разума»?
— Что-что я видел? — растерялся Снейп.
— Фильм такой. Вышел несколько месяцев назад.
— Я не хожу в кино, — проворчал Снейп.
— И я не хожу, — сказала Гермиона. — Но, насколько мне известно, суть в том, что два главных героя расстаются, и каждый после разрыва принимает решение стереть свои воспоминания о другом.
— Звучит ужасно, — прокомментировал Снейп, всё так же угрюмо.
— Да, есть немного, — ответила Гермиона. — Ведь на любом опыте можно учиться…
— Думаете, именно это произошло с нами? — спросил Снейп. — Нам стёрли память?
— Не знаю, — рассмеялась Гермиона, негромко и горько. — Вечно я ничего не знаю, правда? Мне так осточертело не знать.
— У меня все кусочки на месте, — сказал Снейп. — Не то чтобы я помнил подробности — да и кто их помнит? Но всё складывается, к сожалению. А я был бы не прочь забыть кое-что.
Гермиона сощурилась. Она знала, что любопытство на её лице невозможно было не заметить. Он, как и ожидалось, не поддался.
— Чтобы я захотела что-то забыть, — заметила она, — это должно быть что-то по-настоящему ужасное.
Снейп облизнул губы, но не ответил. Хрустя палой листвой и сучьями под ногами, они прошли несколько шагов вслед за облачками пара, которые оставляло в морозном воздухе их дыхание. Весной в лесу наверняка полно колокольчиков, и лесная подстилка переливается лиловым. Колокольчиков уже не было в последний раз, когда Гермиона приезжала сюда с родителями. С переменой времени года появились жёлтые лепестки, белые пышные цветы крапивы. Гермиона тогда смеялась, гуляла по лесу, читала книжки при свете фонаря, а её родители, отнеся телескоп подальше от машины, показывали ей планеты в ясном, безоблачном ночном небе.
— Прошлые жизни, — предположил Снейп. Слова эти слетели с его губ так быстро, будто ему стыдно было их произносить.
— Вы общались с моим прежним психологом, — усмехнулась Гермиона.
— Я видел ту запись в вашем дневнике, — признался Снейп. — А вдруг она права?
— Вздор.
— Я тоже так думаю, — согласился Снейп, — но теоретически вздор также предполагать, что существует магия.
Ещё несколько шагов. Гермиона по подбородок зарылась в свой шарф.
— У меня тоже, — ухватилась она за оброненную им фразу и пояснила, — все кусочки на месте. Я помню всё, что должна помнить. Я знаю, что происходило в моей жизни — мои воспоминания и воспоминания моих родителей не расходятся. Это восприятие у меня, скажем так, какое-то перекошенное. Иногда мне кажется, что что-то не так, как должно быть. Или вот чувства, эмоции… — Она запнулась, прочистила горло. — Кто такой этот Рон?