— Не было финансов, — ответил Снейп, быстро застегивая манжет рубашки.
— Ну конечно, — смутилась Гермиона. Она отступила и схватила свою тарелку с кухонной стойки. — Извините.
— Простите, — тоже извинился Снейп, не совсем понимая почему.
Они ели фасоль с хлебом, стоя на кухне друг напротив друга, прислонившись каждый к шкафчику со своей стороны, в странной, плотной, компанейской тишине. Снейп наблюдал за ней, но она на него не смотрела — хмурилась на стену, очевидно, задумавшись о чем-то далёком, далёком от этой замызганной кухни, далёком от него. Закончив, они переместились обратно в гостиную, но уселись по-прежнему каждый по отдельности, не выказывая друг другу никаких знаков нежности и симпатии, почти не обращая на книги внимания, увлекаемые куда-то своими мыслями под щелчки и вспышки пламени.
Снейп всегда ненавидел свой дом. У него не было причин испытывать к нему какую-либо приязнь, особенно учитывая прошлое. Время от времени он подумывал о продаже, но знал, что не может себе позволить сделать ремонт, а за цену, которую он получил бы за дом в его текущем состоянии, он нашел бы себе только такую же ветошь, да ещё и меньше размером. Дом принадлежал ему, и он им довольствовался, но удовольствия жизнь тут ему никогда не приносила.
И всё же у него было такое чувство, что завтра утром, возможно, ему будет слегка жаль уезжать.
Гермиона, кутаясь в одеяло, отправилась в постель раньше него.
— Спокойной ночи, — пожелала ему она.
— Добрых снов, — откликнулся он, но она уже исчезла в прихожей. Когда он тоже поднялся в спальню и скользнул под одеяло, она не пошевелилась.
«Происходит ли всё это на самом деле?» — подумал он, прежде чем уснул рядом с ней.
Гермиона разбудила его утром. Она либо не храпела, либо он этого не слышал. В глазах её металась истерика.
— Я проспала!
Снейп резко привстал в кровати. Крохотные стрелки будильника в утреннем свете ясно показывали время: восемь пятьдесят пять.
Она швырнула ему его сумку и взвалила свою себе на плечо.
— Обувайтесь, пойдём.
Её ноги были короче — она почти бежала, а он просто шёл. На поезд они успели, правда, только едва-едва. Выдохшись и пыхтя, они нашли пару свободных мест, и Снейп устроил свою сумку, а Гермиона плюхнулась на сиденье у окна с атласом.
Она улыбнулась, глядя на него многозначительно.
— Успели.
— Действительно. — Снейп уселся рядом с ней, всё ещё пытаясь сфокусировать взгляд. Сидевший напротив мужчина зашуршал газетой, прочистил горло, очевидно намекая, чтобы они вели себя тише.
— У вас в сумке овсянка, — прошептала Гермиона.
И правда, там она и была — герметично запаянный пакетик лежал в чашке, точно, как и планировалось. Снейп бросил овсянку на стол и подавил зевок, в то время как Гермиона села очень прямо, всматриваясь в размывающийся пейзаж за окном. Она совсем не выглядела усталой.
Тогда он и почувствовал — в сумке было что-то ещё, чего раньше там не было, что-то, что она сунула туда, пока он спал. Приткнула с краешка, между свитером и парой брюк: узкая коробочка, покрытая облезающим бархатом.
— Гермиона… — начал он, но она не обращала на него внимания, листая страницы дорожного атласа, углубившись в жёлтые строчки дорог, голубые озера, темно-зелёные леса.
Снейп вытянул коробочку из сумки и чуть приподнял крышку, прекрасно зная, что обнаружит внутри — белый резиновый наконечник, отслаивающаяся краска, хотя он ни разу ею не пользовался, пустая выемка с одного конца коробки, где полагалось лежать колоде карт — и запихнул обратно в сумку. Гермиона меж тем блуждала по шотландскому высокогорью, ведя пальцем по линии железнодорожных путей, устремляясь вперёд к двум звёздочкам-близнецам на карте.
========== Торкмид ==========
С самого Ньюкасла землю устилал снег, а примерно в районе Йорка у Гермионы затекли ноги. За окном (по крайней мере, насколько было видно при недолгом дневном свете) пробегали истерзанного вида пейзажи сельской местности, по обе стороны железнодорожных путей валялись жерди, ветки. Буря прошла, что ли? Гермиона так поглощена была собой (и своими исследованиями… и Снейпом, если совсем уж честно), что могла и не заметить. Возможно, непогода и не добралась южнее, до Коукворта. Возможно, Гермионе было бы в любом случае всё равно. В доме было гораздо теплее, когда она была не одна в постели.
Снейп читал. Она прижалась бедром к его бедру. Он не отодвинулся и вообще никак не отреагировал.
Гермиона прислонила голову к его плечу и закрыла глаза, чувствуя, как расширяется и сжимается, вздыхая, его грудная клетка.
Снейп разбудил её в Эдинбурге, когда нужно было пересаживаться на другой поезд. Они купили в кафе горького чаю и сели на холодную металлическую скамью, рассматривая людей, бегущих мимо на деловые встречи и по магазинам в чудном вихре деловых костюмов и дутых пальто.
— Ни слова не понимаю, — сонно произнесла Гермиона, держа стаканчик у рта и чувствуя, как пар из него конденсируется на её губах.
Снейп не то чтобы рассмеялся (она привыкала к тому, что это редкий подвиг — заставить его по-настоящему рассмеяться), но определённо издал звук, похожий на смешок.
— Вы когда-нибудь бывали в Шотландии?
— На лыжный курорт приезжала. Когда мне было восемь.
— Значит, у вас нет слуха на диалекты, — как будто разочарованно сказал Снейп.
— Просто случая не представилось. Предполагается ведь, что эдинбургский выговор понимать нетрудно?
— Так и есть. Но мы на вокзале, не забывайте. На очень людном вокзале. И не все люди тут эдинбуржцы.
— Я не привыкла быть такой бездарной. — Слово это почему-то застряло в горле, и в душу вполз маленький червячок сомнения, подгрызая Гермионину уверенность. Не-понятные люди, ускоряясь, бежали мимо. На верном ли мы пути? То ли отмечено место на карте? Гермиона не могла даже понять людей, говорящих на её родном языке с акцентом, отличающимся от её собственного, — а ведь где-то в шотландской глубинке есть местечко, которое теоретически является крайне важным в недостающей части её жизни.
Снейп бережно приобнял её одной рукой за плечи. Притянул её голову к своей ключице. Оказалось, что когда Снейп в пальто, пользоваться его плечом в качестве подушки гораздо удобнее.
Гермиона попыталась расслабиться, но тщетно. Снейп выпустил её.
— Отложите свои сомнения до приезда, — посоветовал он, допив чай. — И скажите спасибо, что мы не в Глазго едем.
Гермиона застонала, взяла у него пустой стаканчик, вспомнила, что урн рядом нет и сидела какое-то время с глупым видом.
— А вы их понимаете?
— Конечно.
— Каким образом?
— Интернат. Там учились дети со всей страны.
— О, — сказала Гермиона. По громкой связи раздался мелодичный звон — прибыл их поезд. Она поднялась с рюкзаком на спине, держа обеими руками пустой стаканчик. И замерла вдруг.
— О! — повторила она.
***
Ночь наступила задолго до их приезда. Гермиона и не подозревала, что физически возможно провести столько времени в поезде, да ещё и прижав коленки к раскладному столику, который упорно не желал складываться. Снейп, проявив необычную для него жертвенность, предложил поменяться местами, но она отказалась и упрямо хлопнула на столик свою проклятую книгу, твёрдо намереваясь наконец дочитать её.