Снова высматривала его по дороге на работу, и по пути домой. Это было нелогично. Глупо. Стыдно. Но я ничего не могла с собой поделать.
Дня через три удача улыбнулась мне. Я не могла поверить своим глазам и едва не вскрикнула от радости, увидев его, копошащимся в мусорном баке возле придомовой парковки. Он стоял лицом к мусорке и что-то там сосредоточенно искал.
Сердце запрыгало в бешеном темпе. Неужели он нашелся?
На секунду я замялась, не зная как его окликнуть. Мужчина? Товарищ? Гражданин? Господин? Молодой человек? Просто «эй»?
В конце концов подошла к нему и легонько дотронулась до плеча, сказав:
— Привет!
Он медленно повернулся и ошалело произнес:
— Здрасти.
— Ой! — испуганно вскрикнула я. Это был не бомж. Вернее, бомж, но не мой. Мой был молодой и красивый, а этот старый.
— Извините, я обозналась. Просто на вас тулуп и ушанка, как у моего знакомого.
— Ничего, бывает. Я не в обиде, — пожал плечами старик.
— Я его давно не видела и поэтому переживаю, что с ним. Простите, — пробормотала я сбивчиво и, сгорая от стыда, побежала в сторону дома. Но потом решила вернуться.
— Извините, — прокашлявшись, обратилась к нему. — А вы всех своих… коллег… знаете? — спросила с трудом, подбирая слова.
— Ну, многих ребят знаю, — не без гордости ответил он.
— Может, вы видели моего знакомого? Мне бы просто знать, что с ним все хорошо.
— А как его зовут?
— Я не знаю, — пожала плечами, осознавая всю тупость ситуации.
— Мда… — бездомный задумчиво почесал лоб. — Знакомый, говорите. Но вы не знаете, как его зовут. А как хоть он выглядит?
— Он красивый. С бородой. Сильный. У него тулуп и ушанка на ваши похожие.
— Хм… Хм… — закряхтел дед. — Ну есть у меня пара-тройка вариантов, подходящих под описание. Как найти хоть вас, если вашего знакомого отыщу?
— Я в этом доме живу, — махнула рукой в сторону многоэтажки. — Меня Катя зовут.
— А меня Антоныч, ежели чего. Не переживайте, коли не помёр, мы его отыщем.
Следующим утром я встретила Антоныча возле тех же баков. Поздоровавшись, я протянула ему непрозрачный пакет.
— Чего это? — удивился старик.
— У меня суп с вечера остался, решила вам отдать. Все равно ведь пропадет.
Не буду же я говорить ему, что готовила вчера специально для него.
— Ну, если пропадет, то могу и подсобить. Чего еду переводить зазря?
Я улыбнулась его простоте.
— Там термос широкий. Можете прямо из него есть, должно быть удобно, ложку я в пакет положила. А вечером вы мне его вернете.
— Верну-верну, мне чужого не нужно.
Антоныч сдержал свое слово и вечером встретил меня у крыльца. Термос вернул в целости и сохранности и даже попытался отмыть его снегом.
— Вы и завтра утром меня в то же время дождитесь. А то вдруг опять еда останется.
На следующий день я дала ему термос, наполненный картофельным пюре.
Возвращая тару, Антоныч сказал, что без дела не сидел и нашел моего друга, точь в точь подпадающего под описание.
Всю ночь я не могла уснуть, ворочалась, представляя встречу. Интересно, как он объяснит, почему не пришел сразу. Постеснялся? Заболел? Или у него были другие причины? И вообще, может быть, я зря себя накручиваю. Антоныч сказал, что нашел его, но ни словом не обмолвился, что приведет его ко мне.
Когда выходя из дома, я увидела две фигуры, стоящие неподалеку от подъезда, мое сердце запело. Но песня была недолгой. Рядом с Антонычем стоял какой-то высокий мужик, нисколько не похожий на того, кто мне нужен.
— Ну что, красавица, Антоныч слов на ветер не бросает. Антоныч сказал, Антоныч сделал. Принимай своего друга!
Мужик молча пялился на меня, я пялилась на него, не в силах проронить ни слова.
— Ну, вы чего? От радости дар речи потеряли? — переводя взгляд с мужика на меня и обратно, растерянно проговорил Антоныч.
— Это не он, — пробормотала я.
— Как не он? — удивился Антоныч, явно расстроившись. — Вот все же так, как описывали! Молодой? Молодой! Красивый? Покрасивей многих будет. Сильный? Сильный! Ну, тулупа и шапки нет. Так это дело такое: сегодня есть, завтра нет.
— Не он это, — повторила я.
— А ты чего поперся тогда сюда раз это не ты? — напустился на своего товарища дед.
— Так я думал, что любой подойдет, а не какой-то определенный, — подал голос впариваемый мне субъект.
— Ой, врешь! — возмутился Антоныч.
— Пожрать я хотел! Думал, она и меня накормит.
Пелена слез застила глаза. Забыв отдать Антонычу предназначавшийся ему пакет с едой, я развернулась и побежала прочь.