— Ты просто любить не умеешь, Горский! — выкрикнула она.
— Зато ты, как оказалось, слишком любвеобильная, Наташ.
Она накинула пальто прямо на халат и выскочила на улицу. В окно я видел, как она достает из кармана телефон и названивает кому-то.
Именно в этот момент нахлынуло осознание, что теперь мы чужие люди. Как прежде, уже ничего не будет. На нашей истории любви поставлена жирная точка.
Глава 23
Катя
Ненавижу больницы. Я лежала в них только в детстве. И вот теперь впервые во взрослом возрасте я снова оказалась в душной маленькой палате с четырьмя соседками.
На сгибе локтя на обеих руках уже не осталось живого места — сплошная синь. Потому у меня стоит свежий катетер в кисти.
Это не такая большая плата за шанс стать матерью.
Страшно подумать, что было бы, если б не Антоныч. Это он разогнал дружков Игоря, пришедших запугивать меня. А ведь это именно они пытались ограбить меня в канун рождества. Несмотря на то, что было темно, я разглядела их лица. Спросила их прямо, не они ли так отчаянно пытались отнять мою сумку. Они, конечно, не признались, но сказали, что у Игоря проблемы. Он взял микрозайм и теперь должен большую сумму, а каждый день капают конские проценты. На совесть пытались надавить. Не туда давили. Моя совесть перед Игорем чиста. Я ему ничего не должна. И если я ему как-то по доброте душевной дала в долг, который он так и не вернул, то это не значит, что у меня дома открыта касса взаимопомощи. Я тоже деньги не печатаю.
Так вот, Антоныч пригрозил им участковым и проводил меня до квартиры, а я пригласила его на чай. Я уже успела вскипятить чайник и разлить по чашкам, когда низ живота потянуло. Я согнулась и ойкнула, схватилась за живот и опустилась на стул.
— В больницу тебе надо срочно, — встревожился старик.
— Ничего, пройдет. Я просто перенервничала, — в тот момент я свято верила, что ничего страшного со мной не происходит. Но Антоныч рассудил по-своему.
— Катя, Катя, — укоризненно покачал головой он и достал свой кнопочный телефон. Прищурившись, стал тыкать заскорузлыми пальцами, пытаясь попасть в нужные кнопки. — Алло, скорая. Приезжайте срочно. Тут девушка, беременная. На угрозу выкидыша похоже.
Услышав, как лихо Антоныч поставил диагноз, я закатила глаза, но тут же закусила губу от боли.
— Давай я тебе подсоблю. Пока чашки, ложки соберу тебе, а ты документы бери, халат и что там еще нужно.
Согнувшись пополам и держась за живот, я пошла собирать необходимые вещи.
К слову, диагноз Антоныча подтвердился, и после УЗИ меня положили в гинекологию на сохранение.
Пришлось сообщать маме, что меня положили в больницу. Мама охала и ахала, а когда я сказала ей, по какой причине я здесь нахожусь, то обрадовалась.
— Как хорошо, что ты с Игорьком помирилась. Ну вот, перебесились — теперь снова сойдетесь.
Мама до сих пор надеялась, что развод — временное явление и что рано или поздно мы с Игорем будем вместе. Мне было больно слышать ее измышления на эту тему. Но я сама виновата: никогда ничего плохого об Игоре не говорила. И для нее мой бывший муж так и остался идеальным зятем.
— Игорек здесь не при чем.
— А кто при чем? — удивилась мама.
— Ты его не знаешь.
Так-то и я его не знаю, но не говорить же об этом маме. Не поймет.
— Ну, ты же нас с ним познакомишь. Как выпишешься из больницы, приходите к нам. Мы с Герочкой приготовим праздничный ужин.
— Не познакомлю.
— Как так?
— А вот так. Он просто отец моего ребенка. У нас с ним нет никаких отношений. Я решила родить для себя.
— Для… себя… — запнулась мама. — А как же семья? Какому мужику ты будешь нужна с чужим ребенком? Ты же крест ставишь на своей личной жизни.
— А у нас и будет семья: я и мой малыш. Ну и, к слову, тебе наличие ребенка не мешало личную жизнь устраивать. Напомни, сколько у тебя было мужей до дяди Геры.
— Я это другое дело. И тебя я не для себя рожала, а ради семьи. Кто ж виноват, что отец твой таким непутевым оказался.
Услышать такое вместо слов поддержки мне было неприятно, поэтому я решила скорее распрощаться.
— Прости, не могу говорить. У меня процедуры.
Разговор с мамой только разбередил нервы. Я сама виновата: вывалила на нее информацию, не подготовив. Теперь, скорее всего, она оплакивает на плече у дяди Геры мою загубленную жизнь. Даже жалко стало ее мужа.
Мама примчалась на следующий день после нашего разговора с полными пакетами. Набрала всяких фруктов, йогуртов, творожков. Тяжело плюхнула их на стул в коридорчике, где проходили встречи с посетителями. Когда я попросила ее забрать хотя бы половину, она возмутилась: