Она вся закаменела, даже дышать стала напряженно. Пальцы ее сжали ручку с такой силой, будто Катя собиралась зарядить ею мне в глаз.
— Пишите, — вкрадчиво сказал я, наклоняясь к ее ушку. — Или сосчитать не можете?
Катя нервно черканула цифру два.
— Вы нолик забыли добавить. Или не нолик. Но число явно должно быть двузначное.
— Что вы себе позволяете? — прошипела она.
Ничего из того, что хотелось бы. Лгунья! Хочет сказать, что ее муженек и я были у нее единственными? А четыре, мать их, года, она жила монашкой? Ни капли в рот, ни сантиметра между ног?
С каким упоением я бы сжал руками ее шейку, на которой так бешено бьется бледно-голубая жилка. А еще лучше сжал бы ее сиськи. Они стали еще больше с момента нашей последней встречи. А потом загнул бы ее прямо здесь на рабочем столе и отодрал бы хорошенько, да так, что ушла бы отсюда враскорячку. Будет знать, как брызгаться какой-то хренью, от которой у меня мозг уплывает в штаны. А я ведь никого не трахаю на работе. Это мой принцип. Но ее запах плавит мозги и хочется забить и на принципы, и на все остальное.
— Мне кажется, эта работа не для меня, — она положила ручку на стол. — Я пойду? — она красноречиво посмотрела на мои руки, но убирать я их не собирался.
Так быстро сдалась? Это даже не интересно. Мне вдруг захотелось, чтобы она осталась. Чтобы я каждый день ее жизни превращал в ад. Я отплачу ей за свои обманутые надежды, за бессонные ночи, что я как школьник дрочил на ее «светлый образ», за испорченный секс, когда в самом разгаре я вдруг видел ее в других женщинах. Да я чуть импотентом из-за нее не стал. Феечка? Черта-с-два! Ведьма! Самая настоящая ведьма!
— Тест на стрессоустойчивость провален, — печально заключил я и вернулся на свое место. Развалившись в кресле, я взял со стола карандаш и стал крутить его в пальцах. — Но за вас просил очень дорогой мне человек. Так что я готов дать вам шанс. Здесь очень хорошая зарплата, — я назвал зарплату моего секретаря, накинув к сумме еще двадцать процентов, чтобы у Кати была мотивация терпеть мудака-начальника, — поэтому и требования к сотрудникам соответствующие. Вас устраивает зарплата?
— Д-да, — промямлила она.
Рыбка проглотила наживку. Я хищно улыбнулся. Теперь ты в моей власти, Катенька. И я буду упиваться каждой твоей эмоцией, каждой слезинкой. Я стану твоим инквизитором, ведьма! Стану твоим палачом!
— Но у меня есть условие. Никаких разговоров о вашем ребенке, садиках, больничных, утренниках, ветрянках, никаких фотографий на столе, никаких детских проблем. Мать вы дома. А здесь вы — мой помощник.
Она кивнула.
— Не слышу ваш ответ.
— Я принимаю ваше условие.
— Идите, изучайте содержимое шкафа и стола в приемной, вся нужная информация там имеется. Найдите ежедневник Людмилы, посмотрите, как она вела записи. И еще… Мне нужны данные о всех ваших соцсетях. Как вы уже поняли, у нас строгие требования к моральному облику сотрудников.
Когда она уже была в дверях, я окликнул ее:
— Вы принесли мне холодный кофе. В следующий раз потрудитесь принести его таким, каким он должен быть.
Глава 29
— Как все прошло? — прямо с порога, не дожидаясь, пока разденусь-разуюсь, спросила мама.
— Чё купила? — поднял на меня голубые глазенки сын, дергая за рукав пальто.
— Все хорошо, — успокоила маму и протянула сыну имбирный пряник в форме ежика.
Даня сразу вцепился в гостинец и убежал в свою комнату. Он обожает имбирные пряники ручной работы. Каждый раз покупаю ему новую фигурку, и он сначала играет, а потом мы развязываем цветную ленточку, снимаем прозрачный пакетик, и игрушка волшебным образом превращается в лакомство.
— Пойдем на кухню, за чаем все расскажешь. Знаешь, а я ведь целый день держала за тебя пальцы крестом. Видишь, не зря!
Конечно, в это мне верилось слабо, но я чмокнула маму в щеку:
— Если бы не ты, меня бы туда не приняли.
— Вера Ивановна звонила. Тебя она не стала беспокоить, чтоб от работы не отрывать. А мне все уши прожужжала. Все пыталась выяснить, понравилось тебе или нет. Ты голодная, наверное? Давай я супу разогрею?
— Я не хочу есть, на работе перехватила, — соврала я. — А тебе домой не пора? Дядя Гера тебя не потерял еще?
Мама махнула рукой:
— Ничего, подождет немного, — она разлила по чашкам чай и придвинула ко мне вазочку с печеньем. — Ты рассказывай, рассказывай, как первый день?