— Ты имеешь полное право злиться. Но я приехал к тебе, как только выписался. Я хотел поговорить с тобой, все объяснить, попросить прощения. Вот только тебя я дома не застал. Встретил твоего брата. Он сказал, что ты в больнице с нехорошей болезнью.
— Брата? С нехорошей болезнью? — я совершенно не понимала, что он несет.
— Я ушел тогда. То, что ты занимаешься подобным, меня сломало. Я не ожидал такого от тебя. Ты предстала передо мной милосердным ангелом, сказочной феей, и вдруг твой образ разбился вдребезги. Я хотел забыть тебя, и не смог. Думал о тебе. Злился на тебя и на себя. Хотел тебя безумно. В каждой искал тебя и не находил. Меня ломало, корежило. А когда я тебя увидел снова, то понял, хочу, чтобы ты была моей. Была моей навсегда. Выходи за меня замуж, Катя. Обещаю, что никогда не упрекну тебя твоим прошлым.
Если бы я не сидела, то упала бы. Горский звал меня замуж. Это единственное, что я поняла из его пространной речи.
— А что не так с моим прошлым?
— Давай не будем это обсуждать. И на солнце есть пятна. Я очень хочу верить тебе, что я буду твоим единственным мужчиной. Ты сменишь номер, адрес. Никто из них тебя не найдет. Мы сможем разорвать этот порочный круг. А тем, кто хоть слово скажет в твой адрес, я язык вырву.
Горский говорил какими-то загадками. Единственное, что я могла предположить, что кто-то, представившись моим братом, наговорил ему про меня гадостей. Мало кто мог про меня сказать что-то плохое. Только бывший муж. Или кто-то из его дружков по его наводке.
— Ты решил, что у меня было много мужчин? — нахмурилась я.
— Твой брат все рассказал. Тогда я не смог принять это. А теперь мне деваться некуда. Жить без тебя не могу, даже такой.
— И ты даже не подумал о том, чтобы поговорить со мной?
— Зачем? Если все и так ясно. Ты переспала с бомжом. С бомжом, Кать. Которого ты видела впервые в жизни. Ты даже имя не потрудилась узнать. Брат твой говорил, что у тебя такое частенько бывает.
От обиды у меня задрожала нижняя губа. Это было так несправедливо. Вот кем я была все время в его глазах. Шлюхой. Мне хотелось разрыдаться в голос прямо здесь, но вместо этого я ответила ему с улыбкой:
— Знаешь что, из всего множества мужчин, что у меня когда-либо были, ты самый худший. Даже не худший. Никакой. Я тебя даже не вспомнила. Потому что нечего было вспоминать. Секс не впечатлил. И как человек ты из тех, что в воде не утонут. Любой бомж и алкаш даст тебе фору, потому что они не станут спорить на других людей. Им до такого дна далеко.
Горский стиснул зубы. На его скулах заходили желваки.
Я решительно поднялась, едва не свалив стул, и прошла к двери. Горский не стал меня задерживать.
У дверей я обернулась.
— Мне вот что интересно, если бы на тебя клюнула девяностолетняя старушка, ты бы и на ней попыхтел ради майбаха?
Его реакции я уже не видела. Выйдя в приемную, я сразу же подошла к зеркалу и привела себя в порядок. Надела пуховик. Забрала свою сумку и ушла, чтобы больше никогда сюда не вернуться.
Глава 57
Только выскочив из здания, я позволила себе разрыдаться. Обида, горечь, разочарование захлестывали меня. Я не могла справиться со всей лавиной чувств, таких сильных, таких острых и ранящих.
Я ревела в голос, не обращая внимания на прохожих. Мне было все равно, что они обо мне подумают.
Добравшись до остановки, села на лавку и полезла в сумку за телефоном. Дрожащими пальцами расстегивала то один, то другой кармашек, пытаясь его найти. Я не помнила, куда я его второпях сунула. Потому перерыла всю сумку. Телефона в ней не оказалось. Наконец я вспомнила, что он может быть в кармане пуховика.
Отыскав смартфон, я набрала Ленку. Мне ответил сонный голос. В выходные Ленка любит поспать до обеда.
— Лен! — всхлипнула я в трубку.
— Что-то случилось? — моментально взбодрилась она.
— Приезжай! Забери меня. Мне так плохо.
— Ты где?
— На остановке, рядом с моей работой.
— Ты мне адрес скажи, — но услышав мои рыдания, она торопливо пробормотала: — Ладно, сама разберусь. Ты только никуда не уходи. Жди. Я мигом.
Не знаю, через сколько минут Ленка приехала за мной. Для меня время будто остановилось. Я и Ленку не сразу заметила. Сидела, пялясь в одну точку, ничего не видя за пеленой слез.
— Катюш, солнышко, — ее рука коснулась моего плеча. — Пойдем в машину. Там все расскажешь. А то я припарковалась в неположенном месте.
Я поднялась и как сомнамбула поплелась за ней. Как во сне, открыла дверцу Ленкиного «жука» и забралась в теплый салон.
— Поехали скорее домой, я тебя кофе отпою или чем покрепче, — Ленка пристегнулась и тут же гаркнула на сигналящую машину: — Да еду, я еду, козел!