— Не верила, значит, — усмехнулся пока еще мой босс. — Вы куда?
— А мы в садик едем! — сообщил Даня.
— А я вас подвезу. Хотите?
Мы ответили одновременно.
— Хотим! — радостно Даня.
— Нет! — злобно я.
— Ну раз хотите, прошу на борт.
— Даня, мы не поедем на этой машине. В прошлый раз я согласилась в порядке исключения. У Виктора Степановича нет детского кресла. А это небезопасно.
— Как это нет? У меня все есть.
Майбах остановился, и Горский, выйдя из машины, продемонстрировал мне новенькое детское кресло, установленное на заднем сидении.
— С каких пор у вас появилось кресло? — зашипела я.
— С тех пор, как появился сын, — просто ответил он. — Давай, Данька, полезай. Я пристегну ремни.
Он помог Даньке забраться в машину и даже ни слова не сказал, когда Данька грязными сапогами вымазал спинку водительского сидения.
— Почему вы, Екатерина Сергеевна, прогуливаете? — улыбнулся он.
— Я предупреждала отдел кадров, что я ушла на больничный.
— С чем? С воспалением хитрости?
— Нет. С бронхитом. На вас покашлять или так поверите?
Пристегнув Даньку, Виктор открыл переднюю дверь, предполагая, что я сяду на пассажирское сидение рядом с ним. Но я демонстративно обошла его и села сзади рядом с Данькой.
Всю дорогу я упорно молчала. Зато у Даньки рот не закрывался. И про бабушку, которая устала его в садик водить, рассказал, и про то, что вчера оставался с дедой, и про то, как просился ко мне на работу. Горский слушал внимательно, задавал вопросы, и вообще, они, видимо, обо мне забыли.
В группу мы вошли вовремя. Я переодела Даньку и сдала его воспитателю. Та очень удивилась, увидев вместо бабушки меня и даже спросила:
— У вас с бабушкой все нормально? Не приболела?
Я ответила, что бабушка взяла небольшой отпуск и поспешила уйти, пока меня не закидали неудобными вопросами.
Машина Горского обнаружилась там же — на небольшой парковке перед садиковским забором.
Я понадеялась, что смогу прошмыгнуть мимо. Но Горский заблаговременно вышел из машины, и встал рядом с ней, опершись на капот.
— В машину садись.
— Спасибо. Я как-нибудь на маршрутке доберусь.
— Не дури. У тебя бронхит. Я не могу позволить своему сотруднику расхаживать в мороз с таким опасным заболеванием.
— Я не твой сотрудник.
Без Даньки я могла обращаться на «ты». Тем более теперь не было необходимости соблюдать субординацию.
— Пока еще мой. Две недели еще не прошли. Да и заявление твое может потеряться.
— Давай без этого. Просто отдай мне трудовую — и на этом разойдемся.
— Так не получится, Кать. Хочешь ты того или нет, нам придется общаться из-за Даньки. У нас общий сын, и я не собираюсь бросать его. Поэтому садись в машину и давай все обсудим как взрослые люди.
Он снова галантно открыл дверь, и мне пришлось сесть рядом с ним, потому что при разговоре мне нужно ощущать, что я нахожусь с ним в равной позиции, а не пищу что-то сзади.
— Ты есть хочешь? — спросил он, положив руки на руль. — Заедем куда-нибудь?
Машина двинулась с места.
— Нет. Я хочу все поскорее обсудить и свести наше дальнейшее общение к минимуму. Я не могу запретить тебе видеться с Даней. Могла бы до тех пор, пока вопрос с твоим отцовством не будет решен на официальном уровне. Но не стану. Потому что это не по-человечески.
— Я понимаю тебя. Этот спор был действительно дурацким. Прости меня.
— Для тебя он был дурацким. Для меня то, что ты сделал просто чудовищно. Ты обманом, воспользовавшись моей доверчивостью, проник в мой дом, развел меня на секс и исчез на четыре года. Знаешь, я жалею, что ты появился. Лучше бы я оставалась в счастливом неведении.
— Прости меня, Кать.
— Ты показывал мои фотографии друзьям, те, что ты сделал, пока я спала.
— С чего ты взяла?
— Ты на майбахе. А значит, сумел доказать друзьям, что у тебя все получилось.
— Да я не показывал эти фотографии! Я же не конченый человек. Я показал фотку с видом из твоего окна, и ту, где ты была по уши укрыта одеялом.
— Здесь я должна сделать вид, что поверила тебе. Так?
— Нет. Не сделать вид, а поверить, потому что мне нет смысла тебя обманывать.
— Знаешь, в понедельник у нас с тобой получился не совсем конструктивный разговор. Очевидно, я чем-то обидел тебя.
— Чем-то? — горько усмехнулась я.
— Да. Я так и не понял, чем. Возможно, я не совсем правильно изъяснился. Я хотел, чтобы у нас была настоящая семья. Хотя бы ради Даньки. Он имеет право знать, что у него есть настоящий отец, а не герой-разведчик, ползающий по барханам в Африке. Если что-то показалось тебе грубым, обидным, прости меня. Я не должен был давить на тебя. Ты не обязана становиться моей женой, если ты сама того не захочешь.