Я оторопела. Я не ожидала признания от Горского. Да, я видела, как трепетно он относится к Даньке. Но я не могла и подумать, что он что-то чувствует ко мне.
— А еще я должен был кое-что тебе отдать, — Горский опустил руку в карман пиджака и вытащил мою трудовую книжку. — Я не имел никакого права тебя задерживать, но и отпускать не хотел. Потому что я не представляю своей жизни без тебя.
Я забрала зеленую книжицу и положила перед собой. Вот и уволена.
— Есть еще кое-что, что я хотел сделать уже давно.
Горский встал из-за стола и подошел ко мне и вдруг… стал опускаться на колени? Ну, это уже явно перебор. Зачем он ставит меня в такую неловкую ситуацию?
Однако я ошиблась. Горский встал передо мной не на колени, а на одно колено и в руке его была бархатная коробочка с безумно красивым кольцом, переливающимся россыпью бриллиантов.
— Я прошу тебя, Кать, стань моей женой. Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья.
Это было так неожиданно, что я растерялась.
— Я так не могу, Виктор, прости. Мне нужно время все переварить, осмыслить. Сегодня я рассчитывала на совсем другой разговор.
— Хорошо, — сказал он, но кольцо не убрал, наоборот, надел его мне на палец.
Я хотела снять его, но он остановил.
— Оно тебя ни к чему не обязывает. Носи его, пока думаешь.
Украдкой я посмотрела на руку. Безумно красиво.
— Мы так и ничего не решили, что говорить Дане. Я не представляю, как ему объяснить, почему мы не сможем жить вместе.
— Почему не сможем? Я хочу тебе кое-что показать. Пойдем.
Он увлек меня за собой.
— Давай руку, а то расшибешься в потемках.
От его ладони исходил жар, который странным образом передался мне и распространился по всему телу.
Он подвел меня к одной из дверей и открыл ее, подсвечивая пространство фонариком на телефоне.
— Это что? Детская? — с удивлением спросила я.
— Да, я сделал комнату для Дани. Даже смешариков на стене изобразили. Я хочу быть его настоящим отцом, а не воскресным папой. Переезжайте ко мне. Я готов на все ради вас.
— А если я тебе поставлю условия?
— Ставь. Любые.
— Во-первых, с нами переедет Филипп.
Я загнула палец.
По лицу Горского прошла судорога.
— Во-вторых, сделай документы Антонычу и оформи ему хорошую пенсию.
— В-третьих, пообещай мне, что не станешь ко мне домогаться никаким образом.
— Обещаю, — легко согласился Горский, а я-то так надеялась, что он включит заднюю. — И ты пообещай, что переедете в ближайшее время.
— Обещаю.
Горский вытащил из-за спины сложенные крестом пальцы.
— Ты соврал мне! А как же: я выполню любое условие!
— По поводу последнего — да! Я не смогу его выполнить. Потому что я хочу тебя. Безумно хочу. Каждый раз как тебя вижу, не могу ни о чем другом думать.
Внезапно его руки оказались на моей талии.
Я попыталась избавиться от них, но он лишь сильнее впечатал меня в себя.
— Прости, я слишком долго этого ждал, — прохрипел он и впился в мои губы.
Вот же сволочь! Заманил… и… и…
Больше я не могла ни о чем думать. Мозг просто расплавился от нахлынувших ощущений. Не только мозг, я сама плавилась в его руках. Его горячие губы отнимали у меня волю. Они терзали мой рот жадно, с упоением. Ладони скользили по моему телу, вызывая мелкую дрожь. Стон, вдруг сорвавшийся с его губ, лишил меня остатков разума. Я уже была готова лететь с ним в пропасть его опаляющей страсти. Но я должна быть сильной… Должна оттолкнуть его. Должна сопротивляться. Его желание, горячее, безумное, всепоглощающее передавалось мне, скручивалось в тугой узел внизу живота. Не прерывая поцелуя, он легко подхватил меня под задницу. Через тонкую ткань брюк я чувствовала каменную твердость, упирающуюся в меня. Я обвила его бедра ногами не потому, что поддалась ему, а чтобы не упасть. Я скажу ему, что так переговоры не ведут. Обязательно. Как только он разорвет поцелуй.
Горский нес меня куда-то по коридору. Я поняла куда, как только оказалась на спине на его кровати.
Его ладони проникли под мой джемпер, опаляя прикосновениями живот. Он высвободил из чаши простого хлопкового бюстгальтера грудь, и она тут же очутилась в его жадной ладони. Я тоненько застонала. Я против, неужели не понятно? Горский, как всегда ничего не понял. Он оставил в покое мои губы, но переместился к груди, втянув в рот сосок. Я, задыхаясь от возмущения, отчаянно заколотила кулачками по его спине. И когда он успел снять пиджак?