Наука из наук — победить самого себя, свою гордость. Ведь смирение может быть ложным. На вид как будто смирен. А когда тебя глубже заденут, ты не выдерживаешь. Или внешне молчишь, а внутри на кого-то обиду, гнев носишь. Это смирение ложное. Сам человек смирения не приобретет. Надо просить Господа. Сам человек ничего не может сделать. Вот Господь и попускает нам скорби и трудности, чтобы мы всегда просили Его помощи. И в болезни, и в искушении, и в несчастии…
Владыка своим примером учил нас смирению, терпению и любви. Всех людей любить мы пока не можем, особенно тех, которые на нас нападают, наносят нам оскорбления. Мы только терпеть можем, а любить — это ведь выше всего.
Рассудительность во всем нужна. Например, в наше время поститься со всей строгостью невозможно. Мы сейчас пленники. Если мы возьмем на себя особый пост, то он будет раздражать врага. А зачем раздражать врага, когда ты не сможешь с ним бороться? Это могли только подвижники. Наш век — век не поста, а век болезней и терпения. Пост не приближает человека к Богу и не удаляет. Пост не для Бога — для нас самих нужен. Но если возьмем на себя чрезмерный пост, то мы его просто не осилим.
Нам нужен пост внутренний, чтобы поломать себя: стать кроткими, смиренными, терпеливыми. Если Господь попускает скорби, со смирением надо принять. Если Господом попущено, значит, принять как из Божьей руки и все терпеть. Настоящий пост — это когда человек терпеливо, без обиды несет все огорчения и нападения, считая, что он заслужил их. За что? За прошедшую жизнь, за молодость легкомысленную. За это мы должны очиститься здесь, чтобы там, на мытарствах, не было совсем худо.
При постриге монашеском дается обещание «в немощах пренемогать», вот так и надо пренемогать себя: все болит, а ты все равно иди на молитву. Встать не можешь, уже, кажется, умираешь, а все равно — пересиливай себя и вставай. А главное — внутренне себя превозмогать. Наша гордость — как зверь какой. Чуть его задели, он готов выскочить и всех растерзать. А ты его назад заталкивай. Обидели тебя, злишься на кого-нибудь, хочется все ему высказать, а ты скажи сам себе: «Сиди там, не вылезай» — и вместо грубости, наоборот, говори с человеком ласково, приветливо. Побеждай себя, и постепенно привыкнешь. Так стяжается смирение. Это и есть бескровное мученичество. Святые мученики страшно страдали, но кратко. А тут бескровная мука, но не на год, не на два, а на всю жизнь.
А уж если попустит Господь сильные страдания или настоящие гонения придут, то, как владыка говорил, нужно представить, что ты идешь на Крест. Перед смертью он как-то сказал: «А вам, может быть, придется еще пострадать. Но если придет такое время, то не устрашитесь, идите как на Крест, смело, с открытой грудью, не сомневаясь, ни о чем не жалея, с радостью принимая его. Тогда сила Божия осенит и укрепит, и вы устоите. А если мысленно попятишься от Креста, если в мыслях раздвоишься, поколеблешься, испугаешься за себя или за родных, то в это время демонская сила вмешается, благодать отойдет и уже не устоять в страданиях. Осознать надо, что пришел тот час, когда тебе нужно оправдать свою веру, свою верность Господу. Иди, как шли святые мученики. Господь укреплял их, они даже мучений не ощущали, а если ощущали, то понимали, что это дается для очищения от прежних грехов. Просите у Бога помощи. За детей, за родных не страшитесь — нашими страданиями мы им поможем, и Господь их помилует».
Наступает такое время, говорил владыка, что если не выполнять молитвенного правила, то никто не устоит, какого бы он высокого сана духовного ни был. Сам он ни одной ночи не спал, если только днем часа два поспит, и то, смотришь на него — он и во сне Иисусову молитву шепчет. Вот такой у него был сон. А когда сильно болел, лечил себя литургиями, еще больше молился. Температура высокая, еле стоит, за престол держится, но служит. Так побеждал себя. Бывало, весь огнем горит, но никогда не измерял ни температуру, ни давление. «Зачем давление измерять? Успокоился человек — давление упало», — так он говорил. Он считал, что все болезни от демонской силы.
У него после лагеря были большие открытые раны на ногах, вены закупорены, ноги черные, помороженные. Он сам изучал гомеопатию и других лечил — но, правда, всем одно лекарство от всего давал. И люди выздоравливали. Дело, конечно, не только в нем было, но и в самих людях. Они ему верили. Наверное, не всякого человека можно так вылечить.
Однажды жена моего брата получает телеграмму, что отец ее умирает, он был сердечником. Она приезжает к нам вся в слезах: «Владыка, папа умирает — обширный инфаркт». Владыка ушел молиться к себе. Прошло минут сорок. Выходит владыка, весь сияющий, говорит: «Бей телеграмму, твой отец жить будет». Она шлет телеграмму, в ответ получает извещение, что папе хорошо, папа выздоровел. Врачи поражены были. Он до сих пор жив.