Владыка во всем был очень аккуратен, пунктуален, сосредоточен, целеустремлен. Вспоминается такой характерный эпизод. Мы ехали как-то в поезде с владыкой — я, матушка Антония и еще кто-то. Еды у нас не оказалось, и в дом приехали совершенно голодными. Думали, что прежде всего перекусим, но владыка сразу начал служить всенощную. И так всегда было: сначала молитва — потом все остальное.
В дом матушки Антонии приезжало немало людей. Жили по нескольку дней. Говели, причащались. Как-то я приезжаю и узнаю, что у владыки воспаление легких. Даже упал на утренней молитве без сознания. Слушаю его — в легких чистое дыхание. Я в недоумении: объективные показатели не соответствуют его состоянию. Владыка мне объясняет, что незадолго до моего приезда он разрешил одного иеромонаха в грехе, в котором тот своевременно не покаялся. Владыка взял грех на себя. И болезнь эта была попущением Божиим за поступок другого человека.
Мне очень хотелось побывать на именинах владыки — 30 января 1976 года. Приехала. Владыка служил литургию. Первый раз в жизни я видела его таким грустным, таким замкнутым. Печаль была какой-то обреченной. Владыка чувствовал, наверное, что не время ему покидать своих чад. Среди его паствы были люди, которые с большим подозрением относились к Патриархии. Владыка старался убедить таких людей в том, что мы должны быть под Патриархом и обязательно поминать Патриарха на литургии.
После именин я уехала. Но почти сразу пришлось вернуться. Владыка чувствовал, что скоро умрет. У него, очевидно, был рак мочевого пузыря. Возможно, метастазы образовались и в предстательной железе. Опухоль мочевого пузыря была очень крупной. Страдал он и варикозным расширением вен, но никогда не жаловался на ноги и никому не показывал их. Так что владыка страдалец большой.
В день перед кончиной мы не спали. Читали все время Иисусову молитву у кровати в комнате владыки, которая была как бы церковью. Перед смертью владыка благословлял нас такими словами: «Молитесь, грехи ваши прощены». Он был молитвенником и за наше прошлое, и за наше будущее.
В 1966 году владыка постриг меня в иночество, в 1968-ом — в мантию с именем Серафима. После его смерти я уже нового духовного отца не искала. Долгое время ходила к Илье Обыденному на Кропоткинской. Потом матушка Антония приняла меня как свое духовное чадо, так что она моя игуменья. А молитвы владыки я и сейчас чувствую. То, что я в здравом уме до сих пор, в моем-то возрасте, это его «заслуга».
Монахиня Анна (Борщева)
Что же я могу сказать о владыченьке? Вот сидишь, бывало, с ним за столом, никто не разговаривает, а уходить не хочется. Его благодать распространялась на нас. Такой смиренный был, такой кроткий, такая у него ангельская улыбка всегда. Его внутренний мир отражался и на лице. Как-то владыка служил у наших знакомых на Богоявление. Так я после этой службы не шла домой, а летела. Такая радость в душе, что передать невозможно, это надо испытать.
Узнала я владыку в 1947 году. Жила я тогда в городе Балашове Саратовской области. Приехала к нам из г. Козлова (Мичуринска) матушка Серафима слепая — прозорливица. В свое время она руководилась Оптинскими старцами Амвросием и Анатолием[151]. Бог наградил ее еще даром исцеления. По благословению старцев лечила она всех приходящих. Каждый день к ней собиралась очередь человек по семьдесят. Обращались к ней за советом даже священники.
А священников после войны было очень мало, и вот люди жалуются: «Такое трудное время — некуда пойти исповедаться, негде причаститься. Скоро Пасха, а нам не радость, а слезы». Матушка Серафима ответила: «Молитесь, Господь пошлет нам скоро не просто священника, а владыку, да такого, что он будет всех нас знать как свои пять пальцев. Другому нужно много молиться, а ему Господь сразу все открывает. Но сам он очень скрытный, тайный молитвенник».
Так матушка Серафима-слепенькая предсказала нашу встречу с владыкой Антонием. После Пасхи приехал к нам в Балашов владыка и постриг матушку Серафиму в великую схиму. А затем уже начались наши встречи с владыкой, беседы, исповеди, службы.
Восьмерых из нас арестовали в феврале 1950 года. Мне тогда было двадцать лет. Они всех обвиняли в заговорах. Раз собираются группой — значит, заговор. Но у нас никаких разговоров о политике не было. Мы собирались молиться Богу. Я боялась только одного, чтобы мне не оказаться предательницей. Думала, начнут меня пытать, иголки под ногти вкалывать… Боялась владыку выдать, я тогда и не знала, что его вместе со мной забрали. Через полгода следствия начали вызывать нас на оглашение протоколов. Вот тут только мы с владыкой и встретились. Его остригли совсем. Был он худой-худой, на чем там только голова держалась.
151
Преподобные Амвросий Оптинский (Гренков; 1812–1891) и Анатолий Оптинский II (Потапов; 1855–1922) — великие старцы Оптиной пустыни, причислены к лику святых в 1988 г. и 1996 г.