Практические делатели непрестанной молитвы уверяют, что бывает так: решившийся непрестанно призывать имя Иисуса Христа или, что то же, беспрерывно изрекать Иисусову молитву, конечно, вначале испытывает труд и борется с леностью, но чем дальше и больше в сем упражняется, тем нечувствительнее роднится с сим занятием, так что впоследствии уста и язык его получают таковую самодвижность, что уже без помощи усилия, сами собой неудержимо движутся и без гласа изрекают молитву. А вместе с сим так настраивается механизм гортанных мускулов, что молящийся начинает чувствовать, что творение молитвы составляет всегдашнюю существенную его принадлежность. И даже при каждом оставлении ее он ощущает, как чего-то в нем недостает, а сие-то бывает основанием тому, что и ум сам собой начинает склоняться и прислушиваться к сему непроизвольному действию уст, будучи возбуждаем сим ко вниманию, которое и бывает, наконец, источником сладости сердечной».
Могут возникать естественные опасения, не превратится ли молитва, при таком подходе, в бездушную автоматическую функцию, когда человек, без осознания и переживания смысла молитвенных слов, действует подобно роботу? «Какая будет из того польза, если я и беспрестанно буду молиться и призывать токмо языком имя Божие, но не имею внимания и не понимаю, что говорю?» Не станет ли это греховным суетным празднословием? На эти вопросы отвечают герои книги — Схимник и Странник.
«Хотя многие ложно просвещенные и почитают бесполезным и даже мелочным сие устное и частое творение одной и той же молитвы, называя оное машинальным и бессмысленным занятием простых людей, но, к несчастью, они не знают той тайны, которая впоследствии открывается сим машинальным упражнением, не знают того, как устный, но частый вопль сей нечувствительно соделывается истинным воплем сердца, углубляется во внутренность, становится приятнейшим, делается как бы естественным для души, просвещает ее, питает и ведет к соединению с Богом… Случилось мне узнать, как сила молитвы во имя Иисуса Христа ясно и живо открывается в бессознательно занимающихся ею и как частость и продолжительность молитвы есть верный и кратчайший путь к достижению благих плодов молитвы…
Я многих видел, которые просто, без всякого просветительного наставления и не зная, что есть внимание, сами собой устно творя беспрестанную Иисусову молитву, достигали того, что уста и язык их не могли удерживаться от изречения молитвы, которая впоследствии так их усладила и просветила и из слабых и нерадивых сделала подвижниками и поборниками добродетели… Что в твоей силе, тем пожертвуй Богу; хотя бы количество (для тебя возможное) приноси вначале Ему в жертву, и Божия сила излиется в твою немощную силу; и молитва сухая и рассеянная, но частая, всегдашняя, приобретя навык и обратясь в натуру, соделается молитвой чистой, светлой, пламенной и достодолжной».
Спустя годы Странник размышляет о пережитом, о таинственных причинах неотступного влечения человека к познанию молитвенного пути, о сокровенном действии благодати, которая побуждает новоначальных устоять в их подвиге, когда внешняя словесная молитва тайно сопровождается молением внутренним. Он вспоминает свою молодость: «Удивительно, что хотя о внутренней молитве, творимой в сердце, и понятия мы не имели и никогда не слыхали, а молились просто только языком да без толку клали поклоны, как болваны кувыркались, а охота к молитве была, и долгая наружная и без понятия молитва не казалась трудной, но отправлялась с удовольствием. Видно, правду мне сказал один учитель, что бывает тайная молитва внутри человека, о которой он и сам не знает, как она сама собой производится неведомо в душе и возбуждает к молению, кто какое знает и как умеет»{30}.
Интересны свидетельства начала XX века о том, как приобщал своих чад к молитве великий московский старец Алексий Мечев[23]. Его духовные воспитанники не были ни монахами, ни отшельниками, то были обычные миряне, подвизавшиеся среди городской суеты, в самом центре столицы. Один из учеников[24] отца Алексия в своих воспоминаниях рассказывает: «Батюшку окружали многие священники, ученые, писатели, инженеры-теоретики, и батюшка никогда не требовал от них забвения их знаний и узкой замкнутости в церковной жизни. Он говорил, что все: и наука, и искусство, и техника — все может служить во славу Господа, лишь бы только при этом не забывалось главное: духовная жизнь». Старец учил, чтобы везде и всегда — «идешь по улице, делаешь ли что-либо руками, сидишь ли в вагоне» — непременно молиться. «Особенно рекомендовал батюшка молитву Иисусову… Молитва настоящая, слезная, искренняя, по учению батюшки, есть драгоценное свойство души христианина, которое достигается не без труда. Чтобы дойти до такой степени молитвы, нужно преодолеть много препятствий, и главное из них — леность и привязанность к мирскому». Преступным считал отец Алексий, «заведя беседу с Господом, стремиться скорее окончить ее. Для предотвращения этого батюшка рекомендовал даже механическое чтение молитв: „Молись сначала хоть по молитвеннику, механически, а потом Господь, видя усердие твое, пошлет тебе дар истинной молитвы“».
23
Святой праведный Алексий Московский (1859–1923) — протоиерей Алексей Алексеевич Мечев. С 1892 г. вплоть до кончины (9.06.23) настоятель московского храма свт. Николая в Кленниках на Моросейке. Причислен к лику святых в 2000 г., одновременно с ним канонизирован и его сын — священномученик Сергий Мечев. Епископ Арсений (Жадановский; †1937), духовно связанный с о. Алексием, так характеризует в своих мемуарах этого выдающегося пастыря: «Он являлся мудрым старцем, только находящимся не в монастыре, а в самой толще человеческого общежития. Отец Алексей был старец городской, приносящий людям нисколько не менее пользы, чем какой-либо пустынник. Он в образе иерея был одним из тех подвижников, о которых пророчествовал святой Антоний Великий, говоря, что придет время, когда иноки, живя среди городов и суеты мирской, будут сами спасаться и других приводить к Богу. Подвигу отца Алексея „во граде, яко в пустыни“, удивлялись истинные жители иноческой пустыни, духовные друзья покойного — приснопамятные старцы [Оптинские] Феодосий [Поморцев; †1920] и Анатолий [Потапов; †1922]. Отец же Нектарий [Оптинский (Тихонов); †1928] приезжавшим к нему из Москвы выговаривал с упреком: „Зачем вы ездите к нам, когда у вас есть отец Алексей?“»