В другое время бес представил Старцу горделивый помысл, желая уловить его высокоумием. Говорит мне Старец: «Вот, мне кажется, что я, страдая в такой болезни терплю больше, чем Христос на кресте». Видя, что это с ним уже от слабости ума, я ему сказал: «Что вы, Батюшка, опомнитесь. Ведь это вам от врага. Как можно подумать, что вам тяжелее, чем Господу было на кресте. Ведь Его–то все оставили, и Он один страдал, никто не помогал Ему. А вам–то неотступно я служу и спрашиваю, чем могу помочь». От этих слов Старец успокоился и чуточку прослезился.
Это было под Покров, наш второй престольный праздник. После этого у Старца отнялся язык и говорил он духом, сопом, мне одному только все было понятно. Так духом говорил и Святитель Тихон Задонский перед смертию со своим только келейником Иоанном.
В этот день все духовные его чада приходили прощаться с ним. Просили кому что надо, и он через меня давал им последние советы, и говорил мне духом, и все мне было понятно, и тогда я уже каждому передавал его слова. Это было прямо чудо. А еще к заходу солнца у нас остановились часы и не знали сколько время, а было пасмурно. И мы спрашиваем, сколько теперь времени? А Старец отвечает духом мне: «Постановите 11 часов». А когда проверили на другой день по солнцу, то точно так и было. Когда Старец всех благословлял, а меня благословить окончательно все отлагал, то я стал уже побаиваться, что Старец, не успев благословить меня, умрет. Тогда я посмел даже напомнить ему еще: «Батюшка, я боюсь, что вы не успеете благословить меня и помрете», на что он ответил: «Успею».
Под самый праздник ночью у Старца жару уже не было, но большое изнеможение. Заказано пораньше кончать бдение и служить скорее Литургию, чтобы успеть перед смертию причаститься. Но спустя немного Старец послал меня сказать, чтобы как можно скорее кончали бдение и после шести часов с полночи начать Литургию, и часто посылал меня узнавать, скоро ли начнется Литургия. Так и сделали. Когда началась Литургия Старец заставил меня прочесть три молитвы к Св. Причащению и по окончании их говорил мне духом: «Ну, лобызаемся». Я сразу не понял, а он еще повторил, и мы поцеловались. Благословив меня дал мне наставление в трех главных словах.
После причащения он спокойно лежал, пищи и воды ничего не принимал. Все духовные чада его близкие и издалека приехавшие на праздник, не хотели после Литургии расходиться. Предуведомленные тем больным, кому Старец сказал, что на Покров скончается, они остались ждать его смерти. С утра Старец пожелал, чтобы прочитали ему Страсти Господни из Евангелия от Иоанна от зачала 46–го: «Ныне прославися Сын Человеческий». Прослушав все, попросил свечу и заставил читать отходную себе. Во время чтения Старец лежал на спине, скрестив руки, держа зажженную свечу. Прочитали всю отходную до конца и «Со святыми упокой» пропели, а Старец не умер. И, отдавая свечу, сказал «Возьмите».
Суди об этом, как кто хочет, а я догадываюсь, причина тому была та, что помешали люди. Ему хотелось встретить смерть без людей, так и исполнил Господь его желание. На другой день, 2 октября, он умер без людей. Тогда он мне говорит: «Хочу и завтра причаститься, но не знаю, проглочу ли Святое Причастие?» Теперь он не мог уже и с чайной ложки глотать воду, как давал я ему последние три дня, ибо теперь выкашливал назад. «А ну–ка, — говорит, — дай–ка мне водицы–то с ложечки под язык». И правда, через минуту проглотил без кашля. Попробовали еще, и так до трех раз. Потом говорит мне. «Скажи духовнику, чтобы завтра, причащая меня, опустил бы Причастие под язык, не забудь предупредить его». Так и причастили его перед смертию.
Ночью ему было очень тяжело, хотя жару и не было, а все время просил то посадить, то опять положить, и всю ночь беспрестанно не мог и десяти минут побыть в одном положении. А к утру и причастился Святых Христовых Таинств. После причастия, проводив духовника, мы остались вдвоем со Старцем и он попросил посадить его, как и прежде на постель, опершись головою в подушку на стол так, чтобы нос и уста его были свободны для дыхания. Взяв своею рукою под мышку его левой руки, а правой держа его правую руку, я стал творить Иисусову краткую молитву в такте под его биение пульса. Пульс его был ровный и твердый, как у здорового. Прислушался к его дыханию и заметил, что оно совпадает с моим и при выдыхании воздуха, и что он шепотом еле выговаривает «помилуй мя». Таким образом, приспособленно ко мне, он молился Иисусововой молитвой. Так продолжалось минут около десяти. Потом заметно пульс его начал давать перебои и ослабевать. В это время вошел к нам в келию отец Иоиль. Я говорю ему: «Отец, зажги лампадку, а то она только сейчас потухла». И когда он зажигал, Старец глубоко вздохнул. Заметив, я крикнул: «Отец Иоиль! Старец помирает». Последовал еще вздох, и душа его тихо вылетела из тела. В моих руках так он и помер, спокойно без всякого вздрагивания.