Различные предметы, растения, животных, людей, собственные наши члены, даже свою душу буквально все мы рассматриваем как средство достижения наших целей. Даже Бога мы не исключаем из этого числа. С того момента, как мы встретились с Ним, мы смотрим на Него как на средство удовлетворения наших желаний. Всякое отношение человека к Богу в большей или меньшей степени основано на этом: как наилучшим образом могу я использовать Бога для своей пользы? Как может Он помочь мне теперь и в будущем? С этой точки зрения рассматривает человек и молитву. Как получить мне от нее наибольшую пользу? Именно поэтому человек не находит нужным молиться регулярно. Это требует так много напряжения, так много времени и уже потому невыполнимо, что о ней просто забываешь.
Но когда те же самые люди начинают испытывать какую–то нужду, не будучи в состоянии помочь себе, а также не получая помощи от людей, они находят, что стоит обратиться к Богу. Тогда они начинают молиться, взывать и вопиять в своей нужде. И если Бог не тотчас отвечает им, они глубоко обижены. Зачем, собственно говоря, нужен Бог, если Он не предоставляет Себя в распоряжение тех, кто в Нем нуждается? Им и в голову не приходит, что Бог может существовать для чего–то другого. Многие после такого результата своей молитвы вообще перестают молиться. Если не получаешь того, о чем просишь, зачем молиться?
Для нас, открывших себя Духу молитвы и научившихся кое–чему в отношении молитвы, нетрудно понять, что эти люди имеют совершенно неверное представление о молитве. То, как они ее употребляют, является настоящим злоупотреблением ею. Такое ее употребление полностью противоречит ее сущности. Ясно, что это и не может привести к положительному результату, а получается одно лишь разочарование. Но не только обыкновенный человек таким образом злоупотребляет молитвой; и мы, верующие, нередко бываем виновны в этом. И в нас живет ветхий Адам. Если он может получить какую–то выгоду или освобождение от страданий, он не имеет ничего против молитвы. Наоборот — он проявляет удивительное стремление к молитве. Нам необходимо сознавать, что искушение к злоупотреблению молитвой свойственно всем нам и автоматически проявляется у каждого верующего.
В Мф. 20,20–23 мы имеем типичный пример такой неправильной и неисполненной молитвы. Оба сына Зеведеевы вместе со своей матерью обращаются к Иисусу и просят Его о самом высоком положении в Его Царстве, которое, как они надеются, скоро будет воздвигнуто. Их просьба, конечно, весьма наивна и простодушна. Эти ученики вместе с Петром занимают особое положение в кругу других учеников Иисуса. Теперь им очень хочется, чтобы Иисус уже сейчас гарантировал им их руководящее положение в Его грядущем Царстве. Когда остальные ученики услышали об этом, они вознегодовали на двух братьев (ст.24).
Но Иисус иначе смотрит на это. Он просто и спокойно говорит им, что не может исполнить их просьбу. Дружески и сочувственно Он поясняет им, почему Он не может сделать это. В Его тоне столько теплоты и нежности, что и наша душа согревается. Мы узнаем здесь, как относится Иисус к нам, когда мы просим Его, чтобы Он удовлетворил все наши потребности и устранил все опасности и неприятности. Он не сердится на нас, как можно было бы ожидать. Он понимает нас и пытается объяснить, как нам нужно употреблять молитву. Именно это делает Дух молитвы, когда мы в своем себялюбии и эгоизме злоупотребляем молитвой. Дружелюбно и нежно, но вполне определенно Он напоминает нам о том, что смысл молитвы заключается не в этом, и показывает нам, что мы молимся неправильно. Он кладет Свой перст точно на больное место. Сначала мы, возможно, и не поймем Его. Мы чувствуем лишь внутреннее беспокойство как во время молитвы, так и после нее. А затем мы испытываем то, что наша молитва не исполнена.
Для честного молитвенника этого достаточно. Он начинает проверять себя и свою молитву. И Дух молитвы может говорить с ним. Он узнает, что злоупотребляет молитвой и что к нему относятся слова Иакова: «Просите и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений». Как только он поймет это, он будет удивлен и в то же время встревожен, сознавая, насколько его забота и просьбы о деле Божием и нуждах христианского труда зависят от его собственного участия. Если, к примеру, у него должно быть собрание — как горячо и искренне молится он о том, чтобы это были благословенные Богом часы! Но если такое же собрание намечено у его соседа, он, возможно, и забывает молиться об этом. Если ему предстоит проповедовать или свидетельствовать в собрании, он снова и снова молится об этом. Если же говорить должен другой, тогда его молитве недостает огня.