В Разбойном приказе (Mordercanzelei) сидел Григорий Шап- кин. Если [где либо] в стране, - по уездам, городам, деревням и по большим дорогам - словят убийцу, а тот откупится, -/так его подускивали, чтобы он оговаривал торговых людей и богатых крестьян, будто и они ему помогали. Так эти „великие господа" (die grossen Hansen) добывали себе деньги. /
(5) В общей судной избе (Richthause) или на дворе „Земский двор" (oder Hofe Semskouora) сидел Иван Долгоруков и Иван Мятлев. Сюда приводились на суд все те, кого пьяными нахо- / дили и хватали ночью по улицам. Штраф был в 10 алтын (А1- tin), что составляет 30 мариен-грошей* 1 или польских грошей. Если где-нибудь в тайных корчмах находили пиво, мед или вино, - все это отбиралось и доставлялось на этот двор. Виновный должен был выплатить тогда установленный штраф в 2 рубля (Rubel), что составляет б талеров, и к тому же бывал бит публично на торгу бат.огами. Было много приказчиков (Prikassiki) или чиновников (Befehlichshabere), которые за этим надзирали. И прежде, чем приведут они кого-нибудь на [Земский] двор, еще на улице, могут они дело неправое сделать правым, а правое, наооборот, неправым. К кому из купцов или тортовых людей
1 Мариенгрош - серебряная монета, чеканившаяся в пров. Ганновер сначала XVI в. до 1700 г.; по ценности - примерно 8 пфеннигам. В мариен-талере считали 36 мариен-грошей; в рейхсталере-50; 1 мариенгрош=1 коп.=2 день-
I I / / J ‘ТИХГ ЯГ.
1- ИД - '4'°'
- эти приказные не были расположены, к тем в дом подсылали °бни бродягу, который как-бы по дружбе приносил стопочку Pfleschlein) вина. За ним тотчас же являлись приказные с целовальниками (Geschwornen) и в присутствии целовальников хватали парня вместе с хозяином, хозяйкой и всей челядью. Хозяину приходилось тогда растрясать свою мошну, коли он хотел сохранить свою шкуру..
Было также много (об.) недельщиков (Nedelsecken) которые всякого высылали на суд за деньги, [при чем сумма определялась] в зависимости от расстояния. Они ставили на суд всякого в стране. Обвиняемому назначался первый срок явки соразмерно с тем, жил ли он далеко, или близко. Недельщик же, придя на место, брал с собой с ближайшей таможни, но не с поместий и не из уездов, двух или трех целовальников и бросал память в дом или во двор к обвиняемому. Так [повторялось] до третьего раза. Если обвиняемый давал деньги, то он выигрывал дело, даже если действительно был виноват. Если же он не Приходил, то жалобщик мог, словив и связав его, взять и бить на торгу публично до тех пор, пока тот не заплатит. Можно было также, по желанию истца, сделать человека холопом (lei- peigen), если только у него не было защиты: нужно было либо уплатить все с процентами, либо всю свою жизнь вертеть ручную- мельницу. Иного лихого человека подговаривали, чтобы он оговорил напрасно богатого купца или крестьянина в уезде: кривду все равно делали правдой. Так добывали эти ребята деньги.
В Ямском приказе (Postcanzelei) обычно, когда приказывали отправлять грамоты (Brife), устраивали так: копили ребята все грамоты вместе (6) и отправляли их на ямских (auf die.JPost) все зараз. А затем представляли полный счет - сколько раз и когда лошади [будто бы] были наняты, и оставляли себе деньги, которые должны бы лежать в казне.
В приказе, где прочитывались все челобитья (Canzelei, da alle Supplicationes apgelesen werden), пожалованные и подписанные великим князем, получал свою подписную челобитную тот, у кого были деньги. А если какой-нибудь посадский (Burger) или простой человек не имел денег, то не мог он найти и управы 1
1 Недельщик, служитель при судной избе, обязанный доставлять на суд обвиняемых, за что получал с них по таксе известное вознаграждение.
81
прежде, чем не заплатит. Только тогда челобитья подписывались и вычитывались. „Рука руку моет" (Ruka Ruku moit).
В Казанском и Астраханском приказах (Auf der Kasanskene und Astrokansken Canzelei) или царствах […] они изрядно набили себе мошну [… ] и в окрестных улусах луговой и нагорной черемисы.
В Рязанском приказе (auf der Resansken Canzelei) они хозяйничали столь же бессовестно. Но теперь им это запрещено. Причина: крымский царь управлялся с этой землей так, как великий князь с Лифляндией к
Андрей Васильевич сидел в Посольском приказе (Gesandten- canzelei) (об.). Здесь ведались все немецкие и татарские дела! и сюда же поступали сборы с Карельской земли. Там повседневно бывали толмачи различных народов. У них были поместья и они же получали годовое жалованье. Здесь проделывались такие же штуки, как и в других приказах.
На Jamme1 2 или на дворе,'где все иноземцы получают изо дня в день свои кормовые деньги (Kostgelt), сидел Иван Тарасович Соймонов и один дьяк. Ежели кто из иноземцев не брал своего меда и кормовых денег за 10, 20 или 30 дней, с того постоянно удерживали У10 часть, когда [потом] он хотел их получить. Каждый иноземец имел на руках память (Zeddel): она была так искусно изготовлена, что никто не мог, подделав почерк, незаметно что-либо в ней приписать. Из погребов мед приносился теми, кто был к тому приставлен. Они отмеривали мед в погребе по своему желанию и потом уже выносили его наружу и наливали иноземцу в его бочку. Соглашался тот его принять - хорошо, а коли нет, то не получал,ничего. Варился хороший и плохой мед, и на этом сберегалась третья часть меда-сырца. (7). А если иноземец одаривал этих ребят, то сам мог итти в погреб и цедить мед [на пробу] изо всех бочек. Какой мед более других приходился ему по вкусу, того он и приказывал тогда нацедить и получал [конечно] свою полную меру. Если
1 Автор намекает на жестокое разорение Ливонии войсками Ивана Гроз-
2 Что означает Jamme - неясно. Из контекста видно, что дело идет об учреждении, из которого выдавался иноземцам мед; таковым мог быть Сы- тенный двор или Кормовой. Может быть, Jamme есть название урочища в Москве? Ср. л. 73.
82
См. 3*
иноземец умирал или его убивали, то эти куманьки целый год все продолжали заносить в отчет полностью все „выдачи"!
Таковы, коротко говоря, были знатнейшие приказы. В других дело шло тем же порядком.
Денежные сборы с государства распределялись так, что в каждый приказ поступали деньги; в том же приказе производился и суд [соответственной] области страны. Из приказа в приказ деньги не передавались; один получал тогда от другого подписную память (underschriebene Memoralszeddel), которая подписывалась дьяком. Памяти склеивались вместе и наматывались в столбцы.
В каждом приказе или судных избах (Gerichtsstuben) были два сторожа. Они открывали двери тем, кто давал деньги, а кому нечего было дать, перед тем двери закрывались. Кто хотел влезть насильно, того сильно били по голове палкой в локоть длиной. Не щадили никого! У кого же не было денег, тот стучался и говорил: „Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй нас грешных" (Haspodi Jesu Christe (об.) Scinni bossi bomilu nass Gresni). [В ответ] на эти слова сторож открывал ему [дверь]; тот входил и многократно бил челом князьям, боярам или дьяку. Если он бывал недостаточно смел, то [боярин] ударял или отталкивал его посохом и говорил: „Недосуг! подожди!" (Nedassuch parra isdi). Многие так и ждали до самой смерти. Все князья, бояре и дьяки и в приказах, и в церкви постоянно имели при себе посох.
Во всех приказа^ все дела - и малые, и большие - записывались в книги. В приказах были еще сливяные и вишневые косточки, при помощи которых производился счет.
По всем приказам были подьячие (Podierien) - помощники дьяков - в числе 20, 30, 40, 50: то больше, то меньше. Они переписывали грамоты набело. Дьяк брал грамоту в левую руку и под числом писал свое имя мелким шрифтом. Потом он оборачивал грамоту и писал на всех местах, где приходились сставы1 (stauets), так что половинки букв бывали на обоих концах бумаги. Если даже клей держался недостаточно крепко, никто не мог подделать грамоты и не мог (8) приписать в ней что- нибудь еще. Так скреплялась грамота… Потом наверху на обратной стороне на первой склейке грамоты дьяк писал от себя ти