-Ну не так примитивно конечно! Нырнуть и поплавать это - не счастье само по себе. Это нечто... настраивающее тебя на счастливую волну. Нечто зовущее тебя к счастью. Нечто уводящее от тоски и уныния, которых в нашей жизни, к сожалению, всегда больше чем радости.
-К сожалению. - согласился Кирилл.
-А ты? - она подняла бокал и, заслонившись им, принялась рассматривать собеседника через темно-рубиновую линзу. - Ты счастлив?
-Когда как. - пожал он плечами. - Когда - счастлив. А когда - не очень. Счастье - штука подвижная. Непостоянная. Как волна: то пришла, то ушла.
-Как полосы в жизни: то белая, то черная?
-Полосы в жизни - самый заезженный и замусоленный штамп. - брезгливо поморщился Кирилл. - И, к тому же, - весьма неудачный.
-Почему?
-Потому что большинство людей, рассуждающих о черных и белых полосах, просто не понимают, что их жизнь не какая-то гипотетическая зебра, где хорошее постоянно сменяет плохое и... наоборот, а сплошная повседневная серость с редкими проблесками как белого так и черного. Или не хотят понимать.
-Ты серьезно так думаешь?
-Абсолютно серьезно. Вот каким словом большинство людей у нас обычно отвечают на вопрос "Как жизнь?" "Здорово", "великолепно", "блестяще", "ужасно", "плохо", "кошмарно"? Или каким-то другим?
Лена задумалась на мгновение, а потом ответила:
-Чаще всего говорят: "нормально".
-Вот именно! "Нормально". То есть: ни хорошо, ни плохо, а именно - нормально, на троечку, обыденно, как всегда. Мало кто задумывается, что это вот "нормально" идеально точно описывает серую повседневность, в которой пребывает большинство людей. - Кирилл пожал плечами. - А чтобы жизнь была похожа на зебру, она должна быть до предела нафарширована событиями. Время должно быть сжато, уплотнено. А такое бывает нечасто. Скажем, на войне. Там - да. Там действительно такое есть. То черное, то белое. То хорошо, то плохо. То мы их, то они нас. То мы их караван разбомбили, то они нашу колонну сожгли. То мы их накрыли, то они нас подорвали. То у них потери, то у нас. И так - без конца. Каждый день. То черное, то белое. А в обычной жизни... - он остановился и пренебрежительно взмахнул рукой. - В обычной жизни мы постоянно болтаемся где-то между плохим и хорошим. Потому такая жизнь и называется - обычная. И к ней аналогия с зеброй подходит весьма условно. И это к лучшему. - закончил он и одним залпом осушил бокал.
-К лучшему? Почему?
Он усмехнулся и взял бутылку.
-Я, безусловно, мог бы ответить тебе на этот вопрос, но... лучше бы ты спросила об этом своего мужа. - Кирилл протянул Лене бокал. - Кстати, где он?
-Да вроде бы должен уже быть. - она посмотрела на часы, висевшие на стене.
-Ну, значит, скоро будет.
-Наверно. Значит, твоя жизнь, я имею в виду, сейчас, конечно же, - сплошная серая полоса с проблесками черного и белого?
Кирилл пожал плечами.
-Ну, это если в самых общих чертах. Это если рассуждать... философически. Понимаешь, жизнь сильно меняет людей. Вот и меня... она изменила. - он остановился. - Многое, многое из того, что раньше я воспринимал как радость или, напротив, - проблему, уже не вызывает во мне особых эмоций, переживаний. Легко, "автоматом" сданный экзамен или хам, отдавивший ногу в метро, приглашение на День Рождения к однокурснице или машина окатившая мимоходом грязью из-под колес. Все то, что раньше казалось мне... счастьем или несчастьем, теперь превратилось...
-В серую обыденность? - подсказала Лена, видя, что он снова замолчал.
-Ну... в серую полосу, если точнее.
Она кивнула и некоторое время молчала, маленькими глоточками осушая бокал.
-А ведь ты противоречишь сам себе. - сказала она, минуту спустя.
-Противоречу сам себе? - удивился Кирилл. - Каким образом?
-Таким что ты сам говорил, что счастье - всегда получать то чего тебе больше всего не хватает.
-И?
-Мне кажется, это плохо сочетается с тем, что ты говоришь сейчас. Экзамен, приглашение на вечеринку - отличные вещи. Они всегда кстати.
-И? - повторил он.
-И это не сочетается с серой обыденностью, с которой ты теперь связываешь это...
-Теперь! - торжествующе поднял палец Кирилл. - Вот ты сама себе и ответила. Понимаешь? Нет? То, что радовало меня еще несколько лет назад, теперь воспринимается как обыденность. Изменился я. Изменилось мое восприятие жизни. Вернувшись с войны, не будешь скакать от радости, легко сдав экзамен в Академии. Да и приглашению на вечеринку мне теперь кажется радоваться также глупо как... взрослому глупо радоваться стаканчику мороженного или красивому воздушному шарику, способным унести любого ребенка на седьмое небо. Нет. - покачал он головой. - Мое отношение к счастью не изменилось. Это действительно - все, что угодно, пришедшее именно тогда, когда оно тебе больше всего нужно. Просто сейчас мне уже нужно нечто другое нежели прежде.
-Что?
-Что? Да уж точно не сдать очередную сессию на пятерки! - рассмеялся Кирилл. - А если серьезно... - он задумался. - Если серьезно мне нужно убедиться в правильности выбранного пути. Понять: я действительно занимаюсь тем чем должен или же все мои кустодиевские потуги - не более чем юношеская блажь...
-Можешь не сомневаться! После пленэра на берегу, я первая могу подтвердить: ты - настоящий художник.
-Спасибо тебе, радость моя! - улыбнулся Кирилл. - Только, боюсь, для меня самого этого маловато.
-Почему?
-Ну, понимаешь, для настоящего признания... шедевра, вроде того, что я написал вам с Пашкой, маловато.
-А кроме признания тебе что-нибудь еще нужно?
-Кроме признания? Конечно, нужно. - он искоса, будто с намеком, посмотрел на Лену. - Как и любому нормальному человеку, мне хочется найти свою половинку. Единственную и неповторимую... - утвердив локоть на столике, он протянул женщине раскрытую ладонь.
Лена улыбнулась, отвела взгляд, но после поставила бокал на стол и ответила ему.
Пальцы их соприкоснулись...
Глаза встретились...
Дверь в номер грохнула, недвусмысленно намекнув, что распахнули ее посредствам крепкого пинка.
Они вздрогнули и уставились на дверной проем гостиной, даже не заметив как разомкнули легкий, невесомый контакт.
На пороге появился Паша. При виде жены и Кирилла он остановился. Тяжело, словно смертельно устав, навалился локтем на дверной косяк.
Взгляд его замер на Лене. Потом сместился на столик, сервированный уже почти пустой бутылкой и бокалами и, наконец, добрался до Кирилла.
-Привет. - кивнул тот.
Паша выдержал изрядную паузу, но потом ответил-таки:
-Салют!
Резко оттолкнувшись от косяка, он пересек гостиную и подошел к столу. Третьего кресла возле него не имелось и Паша, резким движением пододвинул к столу стул.
Резко сел и уперся ладонями в колени.
Резкость буквально переполняла его. Она сквозила в каждом его движении, в каждом повороте головы, в каждом взгляде.
Особенно во взгляде. Напряженный, тяжелый, его взгляд не знал покоя, то отрывисто, резко перемещаясь с Лены на Кирилла, то, вдруг упираясь в пространство, в пустоту, в никуда...
-Ты что, выпил? - встревожено спросила Лена.
-Я? Выпил? - ошеломленно вскинул брови, переспросил Паша. - А вы здесь, пардон, чем занимались?! - он резким движением сгреб со стола бутылку и рассмотрел на просвет остатки вина. Потом, словно не удовлетворенный внешним осмотром, заглянул в узкое горлышко. - Неужели о живописи говорили?!
Кирилл искоса смотрел на него, думая, что в данном случае определение "выпил" выглядит слишком... мягким. Паша не просто выпил. Он набрался под завязку. И чем старательнее он пытался заретушировать это, убирая из своих движений вальяжную плавность, свойственную хмельному человеку, тем сильнее это было заметно. Резкость, которой было пропитано каждое его движение, выдавала тяжесть его опьянения.
-Точно! - улыбнулся Кирилл, пытаясь разрядить гнетущую напряженность. - О живописи и говорили. Присоединяйся.
Паша некрасиво, криво ухмыльнулся и со стуком поставил бутылку на стол.