-Это... - Кирилл почувствовал как усмешка загибает уголки рта. - Это вроде компенсации за потери?
-А какие твои потери, солдат? Литр спермы?
-Полтора!
-Ну, полтора. - не стал спорить Паша. - Сперма у тебя, конечно, хорошая, качественная, с моей не сравнить, но это ведь ресурс не из числа невосполнимых. Ты должен знать. У тебя же дядя - гинеколог.
-А как насчет веры в людей? - спросил Кирилл.
-Веры в людей? - Паша не играл - он действительно был удивлен. - А у тебя еще оставалась вера в людей? Я так свою еще до Афгана потерял.
Кирилл лишь пожал плечами.
-Что ж, если угодно можешь считать это компенсацией за... да в общем, за что хочешь! - Сказал Паша, выждав немного. - Это хорошая компенсация, брат. Достойная. Бери. Ну! - Он почти насильно втиснул конверт в руку Кирилла. - Пользуйся. Заслужил. И не бойся! - сквозь печаль в его глазах проскользнула озорная искорка. - Тормозные патрубки не подпилены и граната к бензобаку не привязана. Можешь спокойно забирать машину и кататься. Хоть сегодня.
-Сегодня?
-А почему - нет? Через, - Паша бросил быстрый взгляд на часы, - четыре часа из Симферополя поднимается питерский борт. Успеваем. Вечером уже будешь на берегах Невы.
Кирилл кивнул, встряхнул конверт, внутри которого, бряцая, перекатывались ключи, и поднял глаза на Пашу.
Тот спокойно выдержал его взгляд и небольшую паузу, после чего кивнул на "Ленд Ровер":
-Ну что, тронемся потихоньку?
Кирилл еще минуту смотрел на него, потом сунул конверт в карман, вслед за первым.
-Тронемся.
*
...Белая гора стремительно летела навстречу.
С каждой секундой ее крутой, почти отвесный склон неумолимо приближался к нему. Кирилл уже отчетливо различал морщинистые складки расселин, обозначенные густыми, глубокими тенями и кривые, выщербленные клыки скальных выступов, напротив, очерченные острыми солнечными лучиками. Столкновение было неизбежно.
Поняв это, Кирилл вздохнул, уронил голову на мягкий подголовник и закрыл глаза в предчувствии неотвратимого удара.
Еще мгновение "Ленд Ровер" несся навстречу неминуемой гибели, а потом Паша повернул руль, аккуратно заправив машину в поворот.
Кирилл подождал еще немного и открыл глаза.
Небрежно поигрывая рулем, Паша удерживал тяжелый внедорожник на хорошей скорости. Машина уверенно, как пароход плыла над дорогой.
Белая скала осталась позади.
Из динамиков лились бесконечные переборы гитарных аккордов и негромкий голос, словно истину в последней инстанции, утверждал:
Нет дороги окончанья, есть, зато ее итог, дороги трудны, но хуже без дорог...
*
-Ладно, пойду я. - Кирилл подхватил, было, сумку, но Паша остановил его:
-Не торопись! Успеешь еще. Вон сколько народу.
...Народу действительно было много.
Ту-154 стоял неподалеку от здания аэропорта и пассажиры, пройдя контроль, бесконечной цепочкой тянулись к его трапу.
Паша и Кирилл расположились возле огромного распахнутого окна и смотрели как они идут через залитое ярким Солнцем летное поле, поднимаются по трапу и исчезают в темном проеме люка.
-Успеешь еще. - повторил Паша.
Кирилл кивнул и, помедлив мгновение, сказал:
-Я диск взял из машины. Покручу в самолете.
-Да. - рассеянно, словно на автомате, ответил Паша.
Кирилл обернулся к нему. Тот смотрел прямо перед собой, не замечая, казалось, ничего вокруг.
Кирилл помедлил еще.
-Слушай. - вымолвил он, наконец, - А как же теперь быть с вашим планом? В смысле: теперь же я действительно буду висеть над вашей головой как Дамоклов меч. Не боитесь, что я могу рассказать ребенку правду? Ну, когда-нибудь?
-Нет, не боюсь. - покачал головой Паша. - Не сделаешь ты этого, братишка. Никогда. Ты ж не крысеныш какой-нибудь позорный. Ты ж настоящий мужик. И, хоть познакомились мы с тобой не так давно, а кажется мне, что знаю я тебя уже как самого себя. А сам бы я такого никогда не сделал. Потому-то я тебя и выбрал...
-Именно поэтому?
-Именно. Потому что, глядя на своего сына, Кирюша, я буду видеть в нем только себя. И никого более.
-Сына хотите? - решился Кирилл, выдержав еще одну паузу.
-Да. - улыбнулся Паша, и Кирилл почувствовал, как от этой улыбки к горлу его подкатился комок. - Надеюсь, ты все сделал как положено? - Паша строго посмотрел на него, следуя своему правилу не давать печали времени закрепиться на захваченной позиции. - Неожиданностей не будет?
-Не должно быть. - ответил Кирилл.
-Смотри мне! - еще строже сказал Паша. - Парень - моя мечта. Хотя... - он остановился, глядя на летное поле.
К самолету все шли и шли пассажиры.
Крохотная девчушка, лет четырех - пяти, в ярко-синем платьице и белой панамке, с детской сумочкой на плече и куклой в руках, улизнула от родителей и вприпрыжку неслась наравне со всеми пассажирами. Время от времени то панамка, то сумочка, то кукла падали на бетонку и она, останавливаясь, поднимала их. Добравшись до трапа, маленькая егоза вскочила на него, проскользнув между взрослыми, и, упершись в ступеньки руками, резво начала карабкаться вверх, сверкая беленькими трусишками из-под высоко взлетавшего синего подола.
Тут, однако, ее настиг отец, и, подхватив на руки, понес наверх, навстречу широко улыбавшейся стюардессе.
-Не!!! Сама я! Сама! - жалобный детский вопль разнесся над полем, заглушив на мгновение даже аэродромный гул.
Зажав сумочку под мышкой и билеты - в зубах, следом спешила счастливая мама, подбирая с трапа куклу, панамку и туфельки, слетевшие с отчаянно болтавшихся ножек маленькой петербурженки...
-Хотя, - улыбнулся Паша, - девочка - это тоже хорошо. Правда?
-Правда. - ответил Кирилл, отвернувшись.
-Ну, похоже, тебе действительно пора! - Паша отжал из своего голоса все эмоции. - Регистрация заканчивается. Давай прощаться, братишка...
*
-...и экипаж желает вам приятного полета!
Стюардесса замолчала.
Кирилл расстегнул пряжку и, откинув ремень безопасности, сбавил громкость плеера.
Салон жил своей, несуетливой жизнью. Не обращая внимания на молчаливого соседа, судачила о чем-то пара, занимавшая места рядом. Сзади, ряда через два, звенел знакомый голосок:
-Закрой окно, папа! Ну, закрой! Нет, сахарная! Сахарная! Растаю!
Кирилл отвернулся к окну и вздохнул, сожалея, что так и не увидит панорамное полотно Тавриды.
Все было как в тумане...
И лишь человек со странным именем Визбор Иосич все перебирал и перебирал лады, накладывая на тихий говор струн свой негромкий, вкрадчивый голос:
О моя дорогая, моя несравненная леди!
Ледокол мой буксует во льдах, выбиваясь из сил...
Золотая подружка моя из созвездия Лебедь,
Не забудь. Упади. Обнадежь. Догадайся. Спаси.
* * *
Конец
Москва - Санкт-Петербург
2006 - 2007 г.г.
В романе использованы фрагменты произведений:
У. Шекспира,
Ю. Визбора,
М. Волошина,
А. Потапова,
К. Кинчева,
В. Цоя,
Карело-финский эпос "Калевала".
1