— О сын мой, царствуй вместо меня, но, пока я жив, не прикасайся к моим сокровищам. Когда же умру, раздай их нищим за упокой моей души.
Сын послушался отца. Он проявил такую справедливость и доброту, что все поневоле забыли его отца, — так хорошо начал он править. Днем никуда не ездил, лишь ночью садился на коня и отправлялся, куда надо, причем факелы приказывал нести за собою, а не впереди. Все удивлялись, по никто не посмел спросить, почему он так поступает.
Спросил однажды отец о сыне:
— Хорошо ли он правит?
Доложили ему обо всем — и как превосходно он правит и как ездит по ночам!. Царь велел позвать его и сказал:
— О сын мой, я слышу великие тебе похвалы, по если ты любишь ездить по ночам, то не лучше ли, чтобы факелы несли не позади, а впереди тебя?
Сын почтительно ответил:
— До нынешнего дня я не дерзал сказать вам, но я поступал так ради того, чтобы и вы свои сокровища приказали нести впереди себя и роздали нищим еще при жизни, —
так лучше, потому что посмертная щедрость подобна факелу, который несут позади.
Царю понравился его ответ, он роздал все, поблагодарил сына и сказал:
— Лучше совершить все посильное добро при жизни и не медлить с благодеяниями.
— Седрак, разве я не знаю все это, но Рукха полагает, что ему лучше поступить пока вот этак, добрыми же делами займется, мол, позже. Однако он не думает о том, что жизнь коротка и смерть застигнет его врасплох. Так и останется он при своих злых делах — человеком, не совершившим добра, и нечего ему будет взять с собою, кроме своих злодеяний.
Рассказал везир притчу:
149 ЯСТРЕБ, УТКА И КУРОПАТKA
Ястреб поймал утку и нес ее в когтях, еще живую и невредимую.
Пролетела мимо куропатка, которую вспугнул охотник.
Ястреб погнался за куропаткой: поймаю, мол, и ее, — но тут утка вырвалась из его когтей и улетела, а куропатку он не догнал. И остался он без той и без другой.
— Пели теперь ваш Рукха откажется от зла и обратится к добрым делам, он и за одним не угонится и другое упустит. Случится с ним то же, что с тем ястребом, и будет он достоин сожаления.
Рассказал царь притчу:
150 УТКА И ЛЯГУШКА
Осталась после дождей небольшая лужа на горе. Прилетела туда утка, села, да так в ней и зажила.
Побратались утка с лягушкой, вместе проводили время и приятно беседовали по мере возможности. Когда солнце стало припекать и усилился летний зной, воды в луже поубавилось. Утка сказала лягушке:
— Давай переселимся куда-нибудь. Лягушка ответила:
— Ты привыкла вечно таскаться по свету, а я не могу покинуть свое родовое имение.
Утка улетела и поселилась в местах, где было много воды, лягушка осталась на родине. Спустя некоторое время утка сказала:
— Полечу — ка я навестить названую мою сестру, как-то она там поживает?
Прилетела — лужа, оказывается, высохла, а лягушка околела.
Утка сказала:
— Нет, сестра, уж лучше скитаться, как я скитаюсь, чем любить таксе родовое имение!
— Поскольку Рукха закоснел в злодеяниях, ие берите с него пример и творите добро. Его ждет такая же судьба, какал постигла лягушку.
Рассказал везир притчу:
151 ВРАЧ И ДВОЕ БОЛЬНЫХ ВЕЛЬМОЖ
Был царь, прославленный, милосердный и могущественный. Был у нею врач, исцелявший все недуги.
Двое вельмож заболели жестокой болезнью: один страдал таким запором, что у него желудок не действовал пятнадцать дней, у другого был такой понос, что он ходил сорок раз на дню. Врач извелся, придумывая, как их вылечить, но ничего не помогало.
Царь часто спрашивал врача о здоровье вельмож. Однажды 0рач припал к его коленям и сказал ему:
— Если ты изволишь на меня гневаться, вели разорить меня и казнить, но, если тебе угодно оказать милость, освободи меня от лечения этих вельмож. От утра до ночи я озабочен мыслью, чтобы один из них ходил реже; и от ночи до утра не сплю из-за другого, дожидаясь, когда же он сходит. Царя я молю о богатстве, бога о сохранении жизни. На этом кончаю я свою мольбу; удостоюсь ли я исполнения хотя бы одного из моих желаний?
— О царь, внемли и ты моей мольбе и избавь меня от их речей и от общения с ними.
Рассказал царь притчу:
152 ЛЮБЯЩИЕ СУПРУГИ
Жили в городе Константинополе муж и жена, очень любившие друг друга. Сидел как-то муж на базаре, продавал разную мелочь. Какая-то женщина кинула на него пристальный взгляд, затем она долго вертелась около него, но человек этот не обратил никакого внимания на ее любовные злаки. Тогда женщина наполнила водою чашу, прикрыла ее листом чинары и поставила перед ним. Человек этот удивился, но не догадался, в чем дело.
Вскоре он занемог и сказал жене:
— Вот как поступила со мною одна женщина, и с тех пор болей я и никак ие понравлюсь!
Жена сказала:
— Любовью к тебе загорелась та женщина, оттого ты и занемог. Чего же ты убиваешься, поди к ней.
Муж ответил:
— Не знаю, где она. Жена сказала:
— Поищи в доме, перед которым растет чинара, а перед чинарой — водоем, и найдешь.
Муж отправился на поиски и нашел то место, но дверь была заперта, и никто не отворил. Возвратился он домой.
Жена сказала:
— Она не желает, чтобы ты вошел к ней через эту дверь, поищи другую.
Пошел он, проник в дом через другую дверь, встретила его та женщина, и предались они беседе и веселью.
Пришла базарная стража и заперла их в том доме. Они предлагали страже щедрую мзду, но им не удалось откупиться. Тот человек дал кому-то из них один плури и послал его к жене сказать: «Вот что случилось с нами!»
Стража отвела их в темницу, чтобы наутро доставить к кадию и казнить.
Жена того человека написала кадию письмо:
"0 ты, праведный судья! Слыханное ли дело, чтобы в такое время, когда ты у нас судьей, хватали мужа и жену, за то что они вместе, н кидали их в тюрьму. Когда и при ком бывало такое?"
А сама завернулась в покрывало, пришла туда, где томились ее муж и та распутная женщина, и попросила тюремщика:
— Этот человек — мой должник, впусти меня к нему. Как только ее впустили, она накинула покрывало на ту распутницу, велела ей уйти и села рядом с мужем. Кадий, получив ее письмо, жестоко разгневался и послал своих людей в тюрьму. Они привели и поставили перед судьей и тех, кто был схвачен, и тех, кто их схватил. Те, кто схватил, поклялись:
— Они прелюбодействовали, мы захватили их на месте преступления.
Жена сказала судье так:
— Мой отец живет тут же, спросите его; этот человек сватал меня, — спросите тех кто был при обручения, жена я этому человеку или нет? Если вы обвиняете меня в прелюбодеянии, то уличить вы меня можете, только застав с чужим человеком, а от собственного мужа как могу уклониться?
— О Седрак, меня тоже очень тревожит ваша упорная неприязнь друг к Другу, и, думаю я, никому из нас не избежать из-за нее беды; ни тебе, ни мне, ни другим, потому что такой беседе не видно конца. Послушайтесь меня, перестаньте укорять друг друга и кончайте на этом беседу.
