Даба начала карабкаться вверх по стенке желудка. Куда бы она ни двигалась, ближайшие реснички сворачивались, пытаясь схватить ее, но их движения были медленными, и ей без труда удавалось ускользнуть. К тому времени глаза Дабы привыкли к сумраку, царившему в этом мире. К своему удивлению, она обнаружила, что здесь все же не совсем темно. Снаружи сквозь кожу динозавра пробивался слабый свет, позволивший Дабе разглядеть четырех своих собратьев-муравьев, карабкающихся вверх по стенке желудка. Она поспешила присоединиться к ним. Немного оправившись от потрясения, пятеро муравьев стали внимательно рассматривать сверху то, что позже будет названо пищеварительным морем, — жижу, из которой выбрались.
Пищеварительное море представляло собой большую вязкую трясину. Его поверхность медленно пенилась, и время от времени большие пузыри лопались, производя знакомый грохочущий звук. Когда такой пузырь лопнул прямо под Дабой, она увидела, как короткий толстый предмет приподнялся над поверхностью моря и медленно накренился набок. Она узнала ногу ящерицы. Мгновение спустя на поверхность всплыл еще один массивный треугольный предмет. Пара больших белых глаз и большой рот выдавали в нем рыбью голову. Даба высмотрела в пищеварительном море еще немало частично переваренных предметов, в основном пережеванные останки и кости животных, а также несколько косточек диких фруктов.
В этот момент один из муравьев, оказавшийся рядом с Дабой, толкнул ее локтем и указал прямо под ноги. Она увидела, что из стены сочится прозрачная слизь. Эти выделения собирались в блестевшие в слабом свете ручейки, которые стекали через лес ресничек в бурлящее внизу море. Позже она узнала, что это желудочный сок, служащий для пищеварения. Этот сок уже покрыл нескольких муравьев целиком, у них покалывало по всему телу, и это ощущение быстро усиливалось до жжения, которое они ранее испытывали только после того, как недруги из собственной породы брызгали на них муравьиной кислотой.
— Нас переваривает! — выкрикнул один из муравьев. Даба удивилась не его сообщению, а тому, что в состоянии различать феромоны своих спутников в едкой смеси запахов, висевших в затхлом воздухе.
Он сказал чистую правду. Они уже начали перевариваться в содержимом желудка динозавра, и говоривший уже лишился усиков. Тут Даба заметила, что и от ее собственных усиков остались половинки.
— Нужно скорее выбираться отсюда! — воскликнула Даба.
— Каким образом? Мы очень уж далеко забрались. У нас просто сил не хватит, — сокрушенно ответил один.
— Нам не выбраться — ноги уже переварились, — подхватил другой. Даба лишь сейчас заметила, что и ее пять ног почти полностью растворились в желудочном соке. И у остальных четверых дела обстояли ничуть не лучше.
— Ох, если бы случился еще один потоп, и нас вынесло наружу… — мечтательно протянул еще один муравей.
И тут Дабу осенило. Она посмотрела на одного из уцелевших спутников — муравья-солдата с внушительными мощными мандибулами и объявила:
— А вот ты, тупица, как раз и сможешь устроить еще одно наводнение!
Тот в недоумении уставился на начальницу экспедиции.
— Кусай его! Грызи как можно больнее.
Боец постепенно сообразил, что от него требуется, яростно взялся за дело и быстро отгрыз несколько щетинок, оставив на стене глубокие ранки. По стенке желудка пробежала дрожь, и он тут же начал конвульсивно содрогаться. Муравьи изо всех сил вцепились в щетинки, чтобы их не сбросило вниз. Даба обратила внимание на то, что лес щетинок напрягся, а это значило, что динозавра сейчас вырвет. Действительно, желудок резко сжался, и поверхность пищеварительного моря взметнулась вверх, унося с собой муравьев. С этим потоком пятеро путешественников стремительно поднялись обратно по длинному пищеводу, пронеслись по равнине языка и, преодолев два ряда зубов, оказались в огромном внешнем мире, тяжело приземлившись в траву.
Когда же остатки отряда с великим трудом откопались из громадной лужи рвоты, их горячо приветствовало целое море муравьев — встречать великих исследователей собралась толпа в несколько сотен тысяч сородичей.
Так началась Эпоха исследования организма динозавра. Она была так же важна для цивилизации муравьев, как Эпоха великих географических открытий — для человечества.