Дом наш, где прошла моя жизнь до 20 лет и выросли мои многочисленные братья и сестрички, стоял (и теперь стоит — 1988 г.) на Сретенской ул., недалеко от церкви Сретенья Господня. Сейчас — улица К. Маркса. Дом вмещает теперь много народу — в каждой комнатке или двух живет чужая семья — никто из них давно не знает, как много веселого и тяжелого пережил дом со своими старыми хозяевами.
Мне хочется начать описание жизни своей с раннего детства не столько потому, что оно было хорошим, сколько принимая во внимание совпадения — изменения в жизни семьи нашей с изменениями великими во всей стране. Я радуюсь, что благодаря тому, что моя бабушка — Кока всегда и всюду брала меня с собой, я видела дореволюционный Муром — его церкви, базар, монастырские кельи, дома людей бедных, опекаемых моей бабушкой, и почти шикарные особняки с обстановкой по последней моде 1913 — 1914 гг. привезенной из Москвы, родных наших и знакомых — состоятельных людей.
Наш дом, полученный, как уже было сказано, в приданное моей Кокой, имел 2 этажа, парадный вход с улицы и второй — со двора. Перед застекленной с половины стены беседкой, был цветник. Три громадные березы, в стороне — три яблони больших и еще 5 недавно посаженных маленьких, которых постигла злая судьба. В сад пробрались козы и обглодали кругом молодые стволы. Но это случилось позднее, после революции, когда козы вошли в моду вместо требующих много корма коров. Хорошо сделанные дорожки делили сад на участочки с огородными грядками, кустами ягодными…
Двор был небольшой, окантованный углом надворных построек, расположенных параллельно стенам дома.
(Далее приписано от руки: «Схема двора с надворными постройками».) Палатка служила складом товаров, предназначенных для магазина. Амбар был двухэтажный с «галдареей». Внизу и вверху были по два отдельных помещения. Одно из них служило погребом, набивавшимся снегом и льдом каждый март месяц. «Творило», закрывавшее яму, было тепло укутано старыми ватными одеялами; в него было вделано кольцо, за которое оно поднималось, перетягиваясь громадными гирями, привязанными толстой веревкой, переброшенной через блок, укрепленный на балке потолка. Я пишу об этом подробно, потому что слово «творило» теперь непонятно моим детям и внукам, и прочим гражданам просвещенного 20-го века. Погреб был довольно глубокий, выложенный кирпичом и с земляным полом, сквозь который уходил растаявший за лето снег; вниз вела лестница в 10−12 ступенек.
Вокруг «творила» стояли лари с солью, кадушки для солений — неиспользованные или уже опустошенные: на шестах протянутых под потолком, висели березовые веники, а в углу стояли метла и лопаты. Рядом с погребом амбар для муки и круп. Все размещалось в отдельных ларях, очень добротных. Запас делали на год на большую семью. Верх амбара использовали для лишних в доме вещей (старая мебель, посуда, сундуки со старым платьем, зонтиками, шляпками — ах, какое это было желанное место для детских игр!). Рядом был каретник — довольно большое кирпичное помещение, вмещавшее сани парадные, простые розвальни, тарантас, пролетку, одноколку (папину любимую) и может еще что. Дальше — курятник и большой хлев на пять стойл. На моей памяти у нас было 2 лошади и 2 коровы. Над стойлами — сеновал, а под каретником — дровянник. Хозяйство большое; и так было во всех домах людей нашего достатка и нашего округа.
К тому времени, как я себя помню, в доме жила только семья моего отца и бабушка — Кока. Старшие братья отца «выделились». У них были свои дома с красивыми большими садами и обстановкой, красота и изящество которой запомнились мне на всю жизнь. Полированные гарнитуры современной мебели, которые я вижу сейчас в магазинах, не идут ни в какое сравнение с модой того времени, перед первой мировой войной. Надо еще сказать, что квартиры были большие. В нынешние трехкомнатные жилища те гарнитуры не вместишь. Зато сейчас, может, более простую, но достаточно красивую мебель имеет большая часть населения.
Мой отец был младшим сыном в семье и остался с матерью своей в старом доме и с той обстановкой, которая была там во времена молодости дедушки и бабушки. Только спальня моих родителей, полученная мамой в приданное и купленная в Москве ее братом Константином Николаевичем, соответствовала моде 1910 -1912 гг. Но подробное описание комнат потом — сначала обо всем в общих чертах.