Примером этого могут служить споры насчет холеры, продолжавшиеся в кругах ученых в течение ряда лет и приведшие к знаменитому опыту Петтенкофера, проглотившего бациллы холеры с целью доказать, что правильна его теория, а не находка бактериологов.
В это время эпидемии холеры не прекращались, в том числе и в Германии. На международном конгрессе в Вене в 1874 г. большинство ученых высказало мнение, что холера — контагиозная болезнь; другие отстаивали мнение, что холера сама по себе — лишь неприятная болезнь кишечника, превращающаяся в тяжелую холеру только при особых обстоятельствах.
Несмотря на вполне убедительные опыты Пасгера, еще не все ученые отказались от представления о самозарождении. Термин «самозарождение» во всяком случае был заменен термином «аутохтонное зарождение», говорилось о миазмах, якобы возникающих в воздухе и способствующих распространению болезней. Противоположных взглядов придерживались контагионисты и локалисты, говорившие о специфическом, происходящем из Индии заразном начале, которое путешественники заносят в другие страны; это заразное начало они представляли себе газообразным. Во всяком случае, также и контагионисты полагали, что заразная болезнь передается от человека к человеку — частично прямым путем, частично косвенно, через зараженную воду и т. и. Локалисты думали иначе: наличие заразного вещества они допускали, но предполагали, что к эпидемии приводят особые атмосферные условия.
Петтенкофер интересовался также и холерой, возможно, потому, что сам он в 1854 г., в 36-летнем возрасте, болел ею. Он тогда пришел к мнению, что не правильны ни миазматическая, ни контагиозная теории. Он полагал, что при распространении холеры наибольшую роль играют свойства почвы; в некоторых местностях болезнь будто бы вообще не распространяется; более глубокий и влажный слой почвы способствует возникновению эпидемии холеры быстрее и чаще, чем сухая почва. Он долго сомневался в том, понижает ли именно это обстоятельство восприимчивость отдельных людей, или же оно ослабляет зародыши болезни. Во всяком случае он предполагал, что очаги болезни находятся в почве и определяют развитие зародышей или же яда, который из последних исходит. Вследствие развития этих зародышей из почвы будто бы исчезает озон, и она, таким образом, становится болезнетворной.
Разработав свою теорию о роли почвы и придерживаясь ее, Петтенкофер пришел также к заключению, что человек не заражается от человека прямым путем; в почву зародыши болезни попадают, например, из выделений человека. Но как могут эти зародыши выйти из почвы и вызвать эпидемию? В почве, благоприятствующей гниению, будто бы развиваются миазмы холеры, т. е. газы, поднимающиеся вверх и вдыхаемые вместе с воздухом; подобным же образом следует объяснить и распространение холеры на кораблях. Позднее Петтенкофер связал свою теорию также и с уровнем почвенных вод. Как гигиенист и должностное лицо, он выпускал правила по борьбе с холерой, главным образом касавшиеся дезинфекции выделений железным купоросом, карболовой кислотой и пр. Это должно было препятствовать брожению и возникновению миазматического газа.
Тогда были введены строгие меры, ограничивавшие передвижение людей, карантин, прокалывание писем и почтовых посылок с целью окуривания их — целая система защитных мер, бесцельность которых Петтенкофер вскоре признал сам, сохранив, однако, свою теорию возникновения и распространения холеры. Эпидемии холеры, разумеется, все же вспыхивали в разных местах.
После того, как Роберт Кох открыл холерную бациллу, положение изменилось. Хотя тождество этой бациллы с возбудителем болезни не удавалось доказать экспериментально на животном, все же не было сомнений в том, что холера вызывается бациллой, найденной Кохом. Большинство ученых признало это, но не Петтенкофер, остававшийся верным своим гипотезам, подтвердить которые экспериментами он не мог. Холерная бацилла Коха, говорил он, не специфична, и даже когда ему доказывали, что ни влажная, ни сухая почва не испускает миазматических зародышей, он оставался верен своему взгляду; он произвел опыт на себе, не оправданный научно и не представлявший ценности даже для того времени, но все же принесший Петтенкоферу мировую славу. 7 октября 1892 г. он проглотил выписанную им из Гамбурга холерную культуру, чтобы доказать, что бацилла Коха не в состоянии вызвать заболевание холерой, если состояние почвы и воздуха не создает «гения эпидемии». Как известно, Петтенкофер остался здоров; у него появились лишь небольшой кишечный катар и небольшое повышение температуры; но его ассистент Эммерих, повторивший этот опыт, заболел холерой в тяжелой форме. В настоящее время теория Петтенкофера имеет только историческое значение; это лишь эпизод в истории учения об эпидемиях. Ее значение состоит все–таки в том, что она привела к дальнейшим исследованиям и к важным открытиям.